Благословенны горные хребты (CИ)
Шрифт:
А Кондратий:
— Друг, да… Но кто, на самом-то деле? Тоша, вы — кто?
Он вздохнул и улыбнулся, как-то непонятно. То ли скептически, то ли печально.
— Я, — говорит, — механический модификат. Мех-Галатея, стереотип «Йети».
И Крюк добавляет:
— ИскИн он. Машина. Разумная машина.
Кондратий дёрнул плечами:
— Робот?
— Не надо «робот». Им неприятно.
Но Тоша улыбнулся веселее:
— Робот — так робот. Если вам так удобнее. Так Георгий или…
И лицо у Кондратия сделалось очень интересное. Этакий прищур-прицел, мысль —
— Да зови уж Кондратием, чего там. Тебя так Крюк научил?
Тоша снова вздохнул — а я поразился, как он вздыхает, будто живое существо, когда, на самом деле, робот.
— Я бы не стал говорить, что «Крюк научил». Игорь много рассказывал всем в группе. Не только о ваших восхождениях на Алтае, о вашей старой дружбе тоже. Вы — Георгий Кондратьев, и в вашем классе была в моде песенка Григоряна «Ах, куда подевался Кондратий, минуту назад он был с нами». Верно?
Кондратий кивнул, но мина у него приятнее не стала.
А Крюк сказал:
— Ну ладно, идёмте чайку выпьем, что ли. И поговорить надо.
Ох, какой тогда вышел вечер… Чистое Безумное Чаепитие, как в Стране Чудес: Соня была Соней, мы с Кондратием были как Шляпник и Мартовский Заяц, Крюк лыбился, как Чеширский Кот, а уж робот Тоша был как неизвестно кто. Во времена Кэрролла роботов ещё не было — не Азимов.
Наблюдать, конечно, было поразительно. Крюковы девчонки Тошу постоянно тискали, он улыбался и Лёсину куклу баюкал, Лидка ему прицепляла заколочки-бантики на серебряную гриву — просто не отходили от него, и Соня время от времени эту машину тоже гладила походя. А Крюк на робота глядел ласково, просто беспримесно ласково. Не как на друзей-людей — иначе. Это при том, что никогда он техникой до такой степени не маньячил, чтоб оглаживать мотоцикл или беседовать с компьютером вслух.
Я просто шалел. Нельзя поверить, что машину видишь: живой зверь — и вся недолга. Мне тоже хотелось Тошу трогать-гладить — чудесный он был на ощупь — но как-то останавливало. То ли размер в натуральную величину. То ли взгляд — уж слишком человеческий. То ли мысль, что он Крюка на Памире с маршрута на себе тащил.
Хотя, роботу прикажи — и он потащит что угодно. Хоть человека, хоть мешок с кизяком.
А Кондратию что-то запало — и он учинил Крюку допрос, от которого стало нашему Игорьку как-то неуютно. Кондратий не мог не заметить, что неуютно, но дожимал — и на Тошу поглядывал цепко и выжидательно.
— Что он у тебя-то делает? — говорил. — Разве он не немцев вещь?
У Крюка тень по лицу прошла, тёмное пятно на носу и щеке проступило — от старого обморожения.
— Он — вообще не вещь. Говорят тебе — ИскИн, разумная машина. Молчит из тактичности, а ты его обсуждаешь, как пылесос.
Кондратий ухмыльнулся.
— Ты, Крючок, не ответил, отмазался.
— Что отвечать на глупости… Немцы заплатили за то, что в команде будет электронный инструктор — нам и прислали Тошеньку. Я впервой Галатею видал, всё время к нему приставал с расспросами… много трындели, в общем. Подружились как-то. А потом была шикарная работа, да я сорвался, сломал лодыжку. Там маршрут-то — знаешь? Я бы, может, и не дошёл, если бы не Тоша… Да что — «может»! Остался бы на леднике, стопудово! Буран начинался, парни сами еле шли.
Кондратий снова ухмыльнулся.
— Ну, дык. Известно — робот.
А у Крюка — так и тень, и глаза потемнели. Что-то он хотел объяснить, но не мог, слов ему оказалось не подобрать. Забавно, что, кажется, и Соня тоже взглянула хмуровато. А Тоша забрал девчонок: «Вы шумите, а папе с друзьями поговорить хочется», — и ушёл из кухни. Будто не захотел слушать, что про него говорят — или Крюку руки развязал.
А Кондратий опять своё:
— Ты его купил, что ли? Дорого дал? Шикарная игрушка, конечно…
Крюк хлопнул полстакана залпом — и видно, как злится и думает, но мысли никак в слова не умещались: альпиндяй, а не поэт, ясное дело.
— Кондрат, — говорю, — чего ты к нему пристал? Видишь, не хочет он говорить — а лезешь.
Кондратий только хмыкнул:
— Я вот не пойму, что такого-то? Ну, прикольно, Крюк робота купил — а я вот таких только в роликах видел, знаешь — «Чудеса мехтехники». Интересно же, что, почём, как оформлял — да и вообще… Сам сказал, что надо поговорить, а сам молчит, как воды в рот набрал. Чё я-то плохого делаю?
Крюк на него посмотрел с тоской.
— Дуришь ты, Кондрат, вот чё. Говорят тебе, дураку: не игрушка Тошечка и не вещь. ИскИн он, вроде как электронный человек. Личность. Друг мой.
— Но ты его купил? Купил. Он сделан на фабрике? Сделан. Прочее — блажь, нет?
Крюк хотел кулаком по столу — сдержался.
— Да какая разница, кто делал — инженеры или мамуля с папулей! Он не на фабрике — есть в Канаде такая фирмочка, там со всего мира энтузиасты, делают их, ИскИнов, Галатей, каждого — отдельно, по нескольку месяцев тратят. И… душу вкладывают… не знаю.
Кондратий улыбнулся, как ехидный кот:
— Ну, Крючок, душу можно и в валенки вложить, дело подхода. Канадская фирма, значит… В Сети почитать любопытно. Но ты скажи, сколько платил-то? Ведь дорогущая игрушка…
Тут уж Крюка сорвало:
— Да не игрушка, ёлки-моталки! Да, платил! Да, предлагал ассоциации скинуться, чтоб у нас инструктор-мех был, только они меня и слушать не стали, такие же обломы, как и ты, Кондрат, Господи прости! И — да, я его фирме заплатил, они же вложили много, когда делали Тошку, а я его сманил, чем им компенсировать-то, как думаешь? Дедушкину дачу продал, доволен?! Но это плата фирме за контракт, а не покупка пылесоса, блин!
У меня вырвалось:
— Ядрён батон, ты, Крюк, спятил! Я даже и представить не могу, сколько она стоила, дача деда твоего на Вуоксе — если уж у тебя и было что ценное…
А Крюк, вроде, даже оттаял чуток.
— Хорошо стоила, ага. Но всё равно не хватило. Они мне скидку сделали большую: Тошка тоже очень хотел со мной поехать. Друзья мы, говорю. Сработались хорошо. Мы с ним собираемся на Аляску, я хотел вас позвать. С юсовцами договорились. Юсовцы на безопасности помешаны, а у Тошечки — диплом горного спасателя и сертификат мех-безопасности высшей степени. Легко дали разрешение.