Блаженство
Шрифт:
– Нет, дорогой, тебе нужно лежать.
– Мне нужно узнать, кто ударил меня по голове, – заявил Хит. Но тут его лицо исказилось от
боли, и он снова улегся. – Проклятие, теперь у меня опять будет болеть голова!
– – Не волнуйся, – пробормотала Хелен, снова прикрывая мужа.
Хит нахмурился и проворчал:
– Я не собираюсь здесь лежать. Мне нужно сначала во всем разобраться. Кто-то пытается меня убить.
– И все-таки тебе следует немного полежать. Как только тебе станет лучше…
– Разве ты не понимаешь?! – закричал Хит. – Ведь лежать здесь опасно! Они непременно придут, чтобы завершить дело. И ты станешь
Услышав столь обидные слова, Хелен замерла. Впрочем, она прекрасно знала: все мужчины становятся ужасно капризными, когда болеют… Ее отец напоминал избалованного ребенка, если плохо себя чувствовал. Получается, что Хит ведет себя ненамного лучше. Но как он может быть таким жестоким после всего, что они вместе пережили?
Нет-нет, разумеется, муж не хотел ее обидеть. Просто он слишком сильно ударился головой… и сейчас сам не понимает, что говорит. Такое случается. Наверное, Хит станет кричать и выяснять, кто же пытался его убить. Но ничего этим не добьется, только хуже себя почувствует… Так что же делать? Надо каким-то образом заставить его выпить настойку Джоан, чтобы он уснул, восстановил силы и потом лицом к лицу встретился со своим врагом. И необходимо поставить охрану к двери спальни. Необходимо обеспечить его безопасность, пока он отдыхает.
– Черт возьми… – пробормотал Хит. Снова приподнявшись, он схватился обеими руками за голову.
Хелен с сочувствием посмотрела на мужа.
– Возможно, у Джоан найдется для тебя что-нибудь подходящее, – проговорила она. Хит хотел что-то возразить но Хелен тут же добавила: – Она в любом случае должна сюда прийти. Пусть проверит, все ли с тобой в порядке.
Хит тяжко вздохнул и откинулся на подушки.
– Что ж, очень хорошо. Пусть Джоан придет и даст мне что-нибудь от головной боли. И позови сюда Уильяма.
Молча кивнув, Хелен направилась к двери. Она решила, что попросит знахарку приготовить что-нибудь такое отчего муж сможет спокойно заснуть. И разумеется, у двери спальни нужно поставить стражу, чтобы никто не попытался проникнуть к Хиту. И все же… неужели кто-то из ее людей пытался убить Хита?.. Если так, то этот человек, вероятно, полагал, что окажет своей госпоже услугу. Она хорошо помнила тот день, когда Темплтон привез приказ короля. Тогда Даки предложила подмешать лорду Холдену в еду какую-нибудь траву, чтобы… О Господи, ведь в Тирни, наверное, найдется немало тех, кто с удовольствием оказал бы ей подобную «услугу». Во многом это ее вина. Она все последние годы обвиняла лорда Холдена в жестокости, и ее люди, конечно же, ей верили. Хелен понимала, что попала в весьма затруднительное положение. С одной стороны, она должна была защищать своего мужа от своих же людей, а с другой – своих людей от своего мужа.
Глава 18
Выходя из спальни, Хелен увидела тетю, шедшую ей навстречу.
– Дорогая, как он?
– Уже лучше. Я оставила около него Голиафа. Хит все спит. Но мне кажется, ему скоро потребуется еще одна порция снадобья.
Леди Нелл внимательно посмотрела на племянницу.
– И как долго ты собираешься поить его этой настойкой?
Хелен в смущении потупилась. Хит отказался добровольно принимать усыпляющую настойку, и она попросила Джоан, чтобы та тайком влила это снадобье в настойку от головной боли. А затем, в последующие два дня, Хелен вливала в мужа сонное зелье, как
Пытаясь докопаться до истины, Хелен осторожно расспрашивала своих слуг, но, разумеется, никто ничего не заметил, никто ничего не знал. В конце концов она поняла: совершенно бессмысленно и дальше поить мужа усыпляющим средством. Он проспал два дня, и его синяки уже поблекли. Без сомнения, и голова уже не болела. Что же касается грозившей ему опасности… Хелен решила, что надо найти какой-то другой способ защитить мужа.
Спустившись с тетей по лестнице в Большой зал, Хелен подошла к столу и обвела взглядом слуг, собравшихся на ужин. Затем со вздохом опустилась на скамью. Неужели кто-то из этих людей ударил Хита и столкнул его с лестницы? А впрочем, ничего удивительного… Ведь некоторые из них раньше жили во владениях лорда и подверглись жестоким наказаниям. И все считали, что именно Хит в этом виноват. Так что любой мог затаить злобу и желать смерти своему бывшему господину. Их ненависть вполне понятна. Слишком много им пришлось пережить. Кто мог обвинить этих людей в том, что они жаждали отмщения?
Хелен почувствовала, как по спине ее пробежал холодок. Выходит, слуги – люди, которых она вроде бы хорошо знала, – могут убить Хита. Хелен невольно сжала кулаки. Ей нужно как-то удостовериться, что никто из слуг больше не попытается убить ее мужа. Но как? Люди, действительно
способные убить лорда Холдена, будут молчать, а те, кто, возможно, о чем-то догадывается, тоже вряд ли что-нибудь расскажут. И их можно понять. Ведь они не знают, что Хит ни в чем не виноват. Но что же в таком случае предпринять?..
– Да, конечно, – пробормотала Хелен, – так и следует поступить.
Она решила, что не надо искать злоумышленника. Нужно рассказать всем правду, сказать, что вовсе не Хит виноват в жестоких расправах. И тогда человек, желавший смерти ее мужу, поймет, что совершил ошибку, и оставит Хита в покое.
– Что ты говоришь, моя дорогая? – Леди Шамбло взглянула на племянницу.
– Я больше не стану поить его настойкой, – сказала Хелен. – Мне кажется, ему гораздо лучше.
Хит медленно открыл глаза и тут же поморщился – снова заболела голова. Собственно, ему следовало бы радоваться, ведь головная боль была его единственной серьезной неприятностью и он лишь чудом избежал смерти. Как же ему удалось избежать столь печальной участи? Вероятно, его спасла рука ангела-хранителя.
Однако он вовсе не радовался своему чудесному спасению. Возможно, порадуется через день-другой, но сейчас у него так ужасно болела голова, что смерть казалась избавлением…
– Похоже, тебе действительно очень плохо, – проворчал Хит себе под нос и снова закрыл глаза.
Тут он вдруг услышал какое-то рычание, доносившееся из-под кровати. А в следующее мгновение что-то теплое и влажное коснулось его лица. Лорд Холден вновь открыл глаза и увидел прямо перед собой «улыбающуюся» морду Голиафа.