Бледная графиня
Шрифт:
— Под именем доктора Гагена. Но его светлость путешествует…
— Он уже вернулся. Он, правда, не знает, что вы здесь, и тем более не знает, что Леон Брассар живет в замке под именем Гедеона Самсона. И ничего этого он ни за что не должен узнать.
— Что же я должен сделать?
— Найти Этьена и постараться выведать его планы и виды на будущее, а главное, думает ли он о Леоне, любит ли его. Вы меня понимаете, Филибер?
— Вполне. Я все узнаю.
— Попробуйте заговорить с принцем о замке и обо мне и понаблюдайте, как он отреагирует на это.
Капеллан отступил.
— Вы хотите помириться с ним и снова сойтись?
Графиня холодно засмеялась.
— Это могло бы случиться, — сказала она, получая заметное удовольствие от испуга, который прочитала в глазах Филибера.
— Это могло бы случиться? — удрученно переспросил тот.
— Если вы не помешаете, — засмеялась графиня. — Ступайте, капеллан, и постарайтесь выполнить мое поручение.
Не прошло и четверти часа, как Филибер в графской карете уже ехал в город исполнить поручение и, главное, узнать, насколько велика вероятность, о которой со смешком и между прочим упомянула графиня.
Доктор Гаген вернулся к врачебной практике. Дел у него было невпроворот. Бедняки со всей округи шли к нему за помощью, и он сам днем и ночью готов был откликнуться на зов страждущих.
Бруно мог только удивляться подвижничеству Гагена, который всего себя целиком отдавал заботам о страждущем человечестве. Доктор без колебаний шел туда, где был нужен, и никто не знал, что получает помощь от человека, который по своему положению и богатству мог бы всю оставшуюся жизнь посвятить одним только развлечениям. Более того, многие нуждающиеся вообще иной раз не знали, от кого им приходит помощь.
В тот день, когда Филибер выехал из Варбурга, Гаген, как всегда, вернулся домой поздно и, наскоро подкрепившись, ушел в кабинет, чтобы написать несколько писем в Париж и Вену. Мысль о сыне мучила его. Он хотел узнать истину. И тут он услышал, как звякнул входной колокольчик. Старуха-экономка открыла дверь и пришла доложить о приезде капеллана. Гаген взглянул на нее с удивлением — капеллан? Что за капеллан?
Но он не успел еще ничего сказать, как на пороге возник и склонился в низком поклоне Филибер. Гаген вспомнил, что в прежние времена он был духовником Камиллы. Как попал он сюда? Приехал из Парижа? От старого Брассара? Не привез ли он известий о Леоне?
Гаген встал навстречу вошедшему.
— Позвольте, ваша светлость, напомнить, кто я…
— Не трудитесь, — перебил его Гаген, — я помню вас. И оставьте «светлость» в покое. Раз уж вы нашли меня, то знайте, что здесь я живу под именем доктора Гагена. Вы из Парижа?
— Точно так, господин доктор, — ответил Филибер.
— Насколько я знаю, вам известны некоторые мрачные обстоятельства моего прошлого, — сказал Гаген. — Вы, помнится, были духовником Камиллы фон Франкен.
— Графиня вышла замуж и уже овдовела. Она живет в замке недалеко отсюда.
— Я знаю.
— Вы видели графиню, после того как поселились здесь?
— Один раз и только как доктор Гаген. Но что привело вас ко мне, капеллан?
— Желание увидеть вас. Я узнал от старого Брассара, с которым виделся совсем недавно, где и под каким именем вы живете.
— От старого Брассара? Что же еще он вам сказал?
— Немного рассказал о молодом человеке, порученном его заботам.
— А знает ли он, где сейчас этот юноша? — поспешно спросил Гаген.
— Я вполне понимаю ваше волнение, доктор Гаген…
— Вы знаете тайну рождения этого молодого человека, поэтому вам я могу сознаться, что очень хочу его видеть, а стало быть, и узнать, где он живет. Когда вы появились, я было подумал, что вы пришли сообщить мне что-нибудь о сыне.
— Я часто видел Леона Брассара и много говорил с ним…
— Ах, как я хочу его увидеть, показать ему мою родину! Мое измученное сердце хочет встречи с ним. И я давно взял бы его к себе, если бы… Впрочем, оставим эти объяснения. Теперь я, как никогда раньше, хотел бы иметь возле себя сына и не оставляю надежды, что небо сжалится надо мной. Надеюсь, что из него вырос достойный человек, ведь он был отдан в хорошие руки и получил прекрасное образование. Наверное, ему недоставало родительской любви. Все-таки, несмотря на искреннюю к нему привязанность, старый Брассар не отец. Вы меня понимаете, капеллан: молодой человек вырос без отца и матери. Я боюсь, что это сказалось на нем. Но он еще очень молод, и, может быть, мне удастся исправить свою вину.
— Значит, вы, доктор Гаген, любите молодого Брассара?
— Как вы можете об этом еще спрашивать, капеллан? Было бы противоестественно, если бы отец не любил своего сына. И я сознаюсь вам, что надежда на сына — единственная светлая точка на моем мрачном жизненном горизонте, и небо будет слишком жестоко, если лишит меня этой последней надежды. Кстати, вы не знаете, куда пропал Леон, после того как дурно и необдуманно поступил с названным отцом?
Филибер пожал плечами.
— Нет, к сожалению, — тихо сказал он и добавил уже громче, меняя тему разговора: — Доктору Гагену известно, что я был духовником Камиллы фон Франкен. Старинная привязанность влечет меня к ней, теперь уже графине Варбург, и когда мое желание исполнится, я скоро буду иметь честь видеть вашу светлость уже как капеллан замка.
При последних словах Гаген, поняв, куда клонит Филибер, встал, словно хотел разом обрубить неприятный для него разговор. Филибер тоже встал.