Бледная графиня
Шрифт:
— Результатом же было открытие того факта, что яд наличествовал не только в трупе графа, но и в трупе графини, — сказал химик.
Видно было, что слова эти не оставили графиню равнодушной.
— Так, значит, это правда? Яд! — прошептала она. — Поистине, вы приехали с ужасным известием.
— Да, теперь вполне доказано, что граф и графиня умерли от яда, — подтвердил прокурор.
В первое мгновение Камилла была действительно ошарашена и напугана известием, которое грозило ей страшной опасностью, но она быстро овладела
— Это все, конечно, ужасно, господа, — сказала она, — но я отчасти уже готова ко всему. Вы только подтверждаете мои предположения, которые давно, сразу же после смерти графа, возникли у меня. До сих пор я молчала из уважения к дорогому покойнику, но сейчас я вынуждена рассказать вам о своих подозрениях.
— Говорите, графиня, — попросил Шмидт.
— Позвольте сознаться вам в том, что бросилось мне в глаза еще при жизни мужа, — сказала графиня. — Когда я еще жила у моей дорогой подруги, покойной Анны, поведение графа иногда казалось мне странным: после его посещений больной графини ей делалось хуже. После смерти графини Анны я, как и обещала ей, связала свою судьбу с графом. И первое, что поразило меня в нашей совместной жизни — это его какая-то, как мне тогда показалось, болезненная недоверчивость ко мне: он никогда не впускал меня в свой кабинет. Однажды я не захотела выпить вина, налитого мне супругом, но он принудил, и ночью я почувствовала себя очень дурно. Тогда я стала наблюдать за графом и нашла, что время от времени, по известным дням, он был мрачен и расстроен. Я убеждена, что он принимал яд. У меня нет доказательств, однако я уверена, что были дни, когда граф чувствовал непреодолимое желание давать яд себе и другим.
— Такие случаи бывают, — согласился прокурор.
— Мой муж умер так же, как и его первая супруга, моя приятельница, — продолжала графиня. — Не стану описывать, что я выстрадала за это время. Доктора не могли победить болезнь, и теперь оказывается, мои предчувствия были справедливы: яд, и в самом деле, был причиною смерти обоих.
— Ваше показание очень важно, и мы очень благодарны за него, графиня, — сказал Шмидт. — Для меня непонятно только одно обстоятельство, мимо которого проходит ваше объяснение. Я говорю о том, что в трупах графа, графини и лесничего Милоша найден один и тот же яд.
— Стрихнин, — уточнил Польман.
— В самом деле, во всех трех трупах один и тот же яд — не странно ли? — согласился прокурор.
— Для меня это тоже необъяснимо, господа, — пожала плечами графиня. — Может быть, в замке этот яд для чего-то использовался?..
— Возможно, — согласился прокурор.
— Это надо проверить, — сказал стряпчий. — Допустим, граф отравил себя и графиню в припадках умственного расстройства. Тогда надо допустить, что оставшийся после смерти графа яд мог каким-то образом попасть в пищу, которую ел перед смертью Милош.
— На это я вам не могу ничего сказать. Могу только надеяться, что ваше расследование найдет ответы на все вопросы, касающиеся трех таинственных смертей. Единственное, что я могу предложить, — произвести в замке обыск. Тем более что мне самой поскорее хочется узнать истину.
— Ваше желание понятно, графиня, и мы поспешим воспользоваться вашим любезным приглашением, — сказал прокурор. —
— Начните с моих комнат, господа, — сказала графиня и встала.
— Здесь мы меньше всего ожидаем что-либо найти, — возразил Шмидт. — Куда отсюда можно пройти, графиня? — спросил стряпчий, указывая на дверь в передней, напротив двери на половину графини.
— В покои моего умершего супруга.
— В таком случае начнем с них, — решил Шмидт.
— Как вам угодно, господа, — пожала плечами графиня и приказала: — Макс, откройте все двери в комнатах покойного графа… Здесь все осталось так, как было при графе.
— Тем лучше, — вполголоса сказал прокурор.
Все отправились на половину покойного графа, и начался тщательный обыск.
Вплоть до графского кабинета ничего интересного обнаружено не было. Наконец приступили к осмотру его письменного стола. Тщательно проверили все ящики. Но и в них не оказалось ничего подозрительного.
Вдруг Шмидт заметил потайной ящик. С помощью графини его удалось быстро открыть.
— Что это тут такое? — Шмидт передал химику Польману лежавший в ящике довольно большой пакет с порошком.
— Стрихнин, — сразу же определил химик.
— Вот и подтверждение показаний графини, — сказал Шмидт. — Но продолжим обыск.
Был осмотрен весь замок, опрошена прислуга, но не открылось ничего, что могло бы прояснить дело.
Графиня от начала и до конца присутствовала при обыске, словно желала доказать, как сильно она заинтересована в раскрытии истины. Она отлично понимала, кому обязана этим обыском, хотя на нее лично пока еще не пало подозрение. Камилла понимала, что тот, кто стоит за этими чиновниками, не очень-то будет доволен результатами обыска, которые отводили от нее всякое подозрение, но она не знала, какими другими доказательствами он располагает, и потому ощущала растущий страх.
Наконец все трое уехали, увозя пакет со стрихнином, подтверждающий версию графини и отводящий от нее подозрение. Камилла смогла вздохнуть спокойно. Теперь только один Гаген мог погубить ее. Графиня чувствовала, что ее судьба в его руках, но от него у нее имелось противоядие, поэтому она без страха смотрела в будущее.
XVIII. САМОУБИЙЦА
Как ни ловки и осторожны были поступки графини Варбург, существовали все-таки некоторые незначительные побочные обстоятельства, которые при определенных условиях могли приобрести первостепенное значение.
Раскрытие многих преступлений вообще происходит порой самым неожиданным образом. Какой-нибудь совершенно незначительный случай, не привлекавший ничьего внимания, может навести на след, помочь в уличении виновных. И чаще всего преступник, заранее все обдумавший и взвесивший, пропускает какую-нибудь ничтожную деталь, а она-то в итоге и губит его.
Графиня все свое внимание сосредоточила на Гагене и не подозревала, что не меньшая опасность таилась в маленьком городке Баум. Только случай помог отвести ее от головы Камиллы.