Бледная графиня
Шрифт:
Секретарь приказал слуге подать чернильницу и перо, затем развернул свои бумаги и разложил их на столе.
— Господа, повторяю, что я могу сообщить вам очень немногое, — отвечала графиня, полностью овладев собой. — Вчера вечером, когда я уже собиралась ложиться спать, мне доложили о приходе Марии Рихтер, молочной сестры моей дочери. Она провожала Лили до трех дубов — вам, господин асессор, это должно быть известно, — а затем вернулась назад. Приближалась гроза. Мария Рихтер стала беспокоиться о Лили и решила обратиться ко мне. Она сказала, что поздно вечером,
— В котором часу? — спросил прокурор.
— Около десяти вечера. Слуги взяли с собой фонари, — продолжала графиня. — В лесу им встретился лесничий Губерт Бухгардт и сказал, что слышал страшный крик…
При этих словах прокурор и асессор переглянулись, последний тоже слышал крик.
— Слуги разделились на две группы и обыскали весь лес от трех дубов и до замка. Часу в двенадцатом явился управляющий и доложил мне, что молодая графиня, должно быть, упала с обрыва, так как в том месте нашли ее шляпку и платок и там же, на самом краю обрыва, виднелись следы и была выворочена глыбы земли, что и натолкнуло на мысль о преступлении. Подозрительным кажется и то, по словам управляющего, что лесничий Губерт, подойдя к тому месту и узнав о находке, незаметно скрылся. Так что, когда управляющий обратился к нему с просьбой покараулить означенное место, его и след простыл…
Бруно и Шмидт опять переглянулись: Бруно тоже встретил в лесу Губерта и был удивлен его странным поведением.
— Вот и все, что я могу вам сообщить, — заключила графиня. — Я, господа, рано утром сама ходила на это место, а двое слуг сторожат там до сих пор. Остальное предоставляю вам: определите, совершено ли здесь преступление или это только несчастный случай. Если, действительно, совершено преступление, то дай Бог, чтобы вам удалось найти и призвать к ответу негодяя, который столь безжалостно обрек на ужаснейшую смерть милое, невинное существо и причинил всем обитателям замка глубокое горе.
— Мы употребим все старания, графиня, чтобы прояснить это темное дело, — заверил прокурор.
Все трое простились с графиней и спустились вниз, в галерею, где их поджидал фон Митнахт, чтобы отвести к роковому месту.
— Замечательно красивая дама эта графиня, — тихо сказал прокурор асессору. — Подобной белизны лица, глубины черных глаз я никогда еще не видывал. И притом это неподражаемое… — Он осекся.
Перед ним стоял Митнахт.
Не откладывая, судейские чиновники в сопровождении управляющего Митнахта отправились к обрыву.
Дор¦гой управляющий, в свою очередь, рассказал о ходе ночных поисков.
— Хорошо, что вы поставили там сторожей, — заметил прокурор. — Во-первых, несчастная могла подать какие-нибудь признаки жизни. Во-вторых, все останется таким, как было.
Управляющий привел их к тому месту на дороге, где лежали шляпка и вуаль Лили, а у самой пропасти — платок.
Тягостное впечатление произвел на Бруно вид этих вещей. Он, всегда такой спокойный и невозмутимый, был теперь подавлен горем. Только после тяжелой внутренней борьбы решился он взяться за расследование этого дела: рассудок и сила воли одержали верх над чувствами. Необходимо было раскрыть тайну ужасной ночи, похитившей его дорогую невесту, и кому, как не ему, заняться этим. Он видел Лили незадолго до катастрофы и говорил с ней. Он отлично знал замок Варбург, его обитателей и окрестности замка. Таким образом, чувство долга взяло верх над горем утраты.
На месте происшествия кроме сторожей стояли двое незнакомых крестьян и несколько любопытных женщин из соседней деревни.
Прокурор прежде всего обратился к садовнику:
— Вы сторожили тут?
— Так точно, мой господин.
— Все находится в том же виде, как было ночью?
— Да, мой господин, только следы видны уже не так явственно.
— Не заметили ли вы чего-нибудь подозрительного ночью или утром, не слышали ли стона из пропасти или крика?
— Ничего не видели и не слышали, мой господин. Кто упадет в пропасть, тот уж не издаст ни звука, — отвечал старый садовник.
— Вы и есть те люди, которые согласились спуститься в пропасть? — обратился прокурор к двум крепким мужчинам, стоявшим в стороне.
— Да, — ответил один из них, повыше ростом, — это мы и есть. Я — ночной сторож по кличке Нахтфогт, а это — Штейн-Клопфервиль.
Начали с того, что секретарь, по указанию прокурора и Бруно, карандашом внес в протокол подробное описание местности и найденных вещей. Замечены были самые, казалось бы, незначительные детали.
Так, шляпа Лили выглядела немного помятой. Если бы ее сорвал порыв ветра, она не осталась бы лежать посреди дороги, а была бы унесена в пропасть или же заброшена на дерево, где обязательно зацепилась бы вуалью за какой-нибудь сук.
Платок еще явственней доказывал, что не буря случайно сорвала его с плеч молодой графини. Булавка или брошь, которой Лили заколола платье спереди, была оторвана с такой силой, что на платке в этом месте образовалась дыра. Он также был измят и кое-где испачкан землей, — по всей вероятности, на него наступали.
Но самым неоспоримым доказательством того, что здесь происходила ожесточенная борьба, а, следовательно, имело место преступление, явились следы двух разных пар ног.
Итак, под покровом ночи и под прикрытием грозы совершилось убийство — такое ужасное, что даже привыкшие видеть всякого рода преступления прокурор и секретарь не могли не содрогнуться при виде зияющей пропасти и при мысли о той отчаянной борьбе за жизнь, которая происходила здесь двенадцать-четырнадцать часов назад и завершилась столь трагически.