Бледный ангел смерти

Гороховская Светлана

Есения попросила отвезти её домой.

Не успела раздеться, пришла Жанна.

– Не могу одна дома. Тёмика бабушка забрала, теперь хоть волком вой. Оказывается, привыкла за столько лет к шуму. А ты как? Выглядишь гораздо лучше. Куда своего шикарного кавалера дела? Надо же, и не похвасталась ни разу!

– Пошли чай пить, – улыбнулась Есения.

Конечно, после спившегося Валерика, любой покажется принцем!

Когда Есения с Филом три месяца назад переехали в этот дом, как-то сразу подружились с Жанной. Вернее, сначала Филипп подружился с Артёмом. Жанна всё надеялась, что разумный Филипп благотворно повлияет на оболтуса Артёма. Он и влиял, только дома. Тёмик с радостью проводил время в обществе Филиппа, поражая Есению скромностью манер. Она ни за что бы не поверила, что от симпатичного парня плачет добрая половина учителей, если бы сама не работала в школе. Он срывал уроки, хамил взрослым в лицо, запросто мог отказаться писать контрольную. Мольбы матери Тёмик игнорировал, а после затрещин пьяного отца озлоблялся всё больше.

Выросшая в детском доме Есения, к тому же много общавшаяся после этого с детьми в «Мечте», видела, что Тёмик ни в коем случае не конченный отморозок. Просто несчастный ребёнок, по-своему требующий к себе внимания.

Они с Филиппом первое время после переезда вздрагивали всякий раз, когда пьяный Валерий устраивал дома дебош. Жанна защищала мужа, убеждая Есению не впутывать в семейные разборки посторонних.

– Он ведь не всегда был таким, таким его сделала война!

И обсуждать это она категорически не желала. Валерик, вернувшийся чудом живым из зоны военных действий, всё чаще прикладывался к бутылке, после чего переставал осознавать перед собой женщину и ребёнка, видя в домашних врагов.

С каждым разом выяснение отношений в соседской семье становились громче и продолжительнее. В конце концов, Валерий умер в пьяном угаре. Кажется, сердце не выдержало, но это уже не имело никакого значения. Прагматичная Есения искренне недоумевала, видя, как Жанна убивается по мужу.

– Радоваться надо, кончились твои мучения! – в сердцах бросила однажды она, не сумев накануне похорон успокоить рыдающую Жанну. – Так и самой недолго с катушек слететь. Было бы, по ком убиваться: пил, бил. Фингал вон никакие замазки не берут, как теперь в агентстве покажешься?

Но радоваться Жанна отказывалась и только горше подвывала.

– Сеня, у меня к тебе просьба, – начала она вдруг издалека. – Пожалуйста, не отказывайся сразу, подумай.

Есения с интересом глядела на соседку, но наводящих вопросов не задавала, ждала продолжения.

– Отработай за меня выходные! – Есения всё ещё молчала, и только округлившиеся глаза выдавали удивление. – Посмотри, синяк стал ещё больше. Да, и не в форме я.

О том, что саму Есению уже неделю колотит то от озноба, то от злости, Жанна, конечно же, и не вспомнила. Интересно, это вполне может её отвлечь, но…

– Сценарий полностью готов, зал только нужно будет украсить к свадьбе. А в субботу похороны. Там вообще всё просто, и делать считай ничего не надо. Зал оформишь в тему грусти, официанты проследят за напитками, диджей – за музыкой. Ты только побудь до конца, на всякий случай.

– А что на это скажет твоя хозяйка?

– Да, она только за! Чтобы я народ не травмировала разукрашенной физиономией и кислым видом. Попросила, если ты согласишься, позвонить ей. Да, и вообще она собирается расширяться, так что подумай, может, к нам перейдёшь? Чего в школе киснуть, Филиппа вы всё равно на дистанционку перевели. И зарплата у нас точно больше, чем в школе.

– Только я среди противней себя лучше чувствую, чем среди людей.

– Поверь мне, стоит только начать.

– Единственное, что мне в твоей речи понравилось – уволиться из школы, там действительно тоска зелёная. Ладно, давай чай пить. Сколько я могу думать? – Есения улыбнулась вытянутому лицу собеседницы. – Ты реально полагала, что я сразу соглашусь?

– Нет, но…

У Есении в сумочке зазвонил телефон. Она догадывалась, что Егор обнаружил её побег. Трубку брать не хотелось, но Жанна уже начала подозрительно коситься.

– Порежь, пожалуйста, сыр, – попросила она, нажимая кнопку приёма, – масло в холодильнике.

– Чаи распиваем? – Егор не старался казаться душкой.

– Ладно, прости. Признаю, что поступила не слишком красиво.

– Может быть…

– Нет, и в другой раз я сделаю то же самое.

– Если ты…

– Не терплю насилия над личностью, я слишком свободолюбивая!

– Поужинай со мной! – выпалил он.

– Чего?

– Обещаю, что твоя свобода от этого не пострадает. Тем более, что мы будем не одни.

– Опять приглашаешь скрасить деловой банкет?

– Нет, к себе домой. Ужин с деловым партнёром и его супругой. Буду весьма признателен, если ты немного её отвлечёшь.

– Ой, я сегодня…

– Завтра вечером. Возражения не принимаются. Я пришлю за тобой Костика.

– Хорошо. До завтра. Прости меня, ещё раз! – добавила она, но Егор уже отключился.

Поскольку тайны из их разговора Есения не делала, Жанна, полностью накрывшая стол к чаю, явно ждала объяснений.

– Егор чуть не силком отвёз с утра к психиатру. А я сбежала с чёрного хода.

– Так, а было у вас что вчера?

– Да, долгий разговор и…

– Не интересно.

– Тогда всё. Ты тоже считаешь, что по мне дурка плачет?

– Зачем ты так, человек старался, переживал!

– Не надо за меня переживать, как-нибудь сама справлюсь.

– Просто ты стала немного более резкой, иногда чересчур категоричной. Я после похорон заметила.

– Можно подумать, раньше я была нежной!

– Раньше я, честно говоря, мало обращала внимание на подобные мелочи. Валерик отнимал все душевные силы, – Жанна опять настроилась на плаксивый лад.

Есения разлила подостывший чай и снова наполнила чайник.

– Я так тоскую. Мне одиноко и страшно. Как подумаю, как он там, – Жанна указала пальцем вверх.

– Прекрати! Я сама мужа похоронила в прошлом году, прекрасно понимаю твоё состояние.

– Ты другая, ты сильная.

– Да, а Валера, признай это, в последнее время был весьма токсичен. Считай, он всех вас избавил от страданий.