Блэк Сити
Шрифт:
— Спасибо, — говорю я ему.
— Не бери в голову, блондиночка. Любой враг Стражей — мой друг, — растягивая слова, говорит он.
Меня охватывает незнакомое ощущение, когда я делаю шаг к нему. Я замираю. Это странно. Делаю ещё один шаг. И вот снова оно же, определённо, меня будто тянет к нему, заставляя подойти поближе, несмотря на внутренний голос, твердящий держаться на расстоянии.
Я опускаюсь на колени рядом с ним и одурманенной девушкой, моя чёрная тюлевая юбка веером окружает меня.
— Что случилось? — спрашиваю я, поворачивая голову девушки и обнаруживая две колотые ранки. —
Он кивает.
— Ей нужно в больницу, — говорю я.
— Этого не будет. Она знала, на что идёт.
— Она может умереть.
Он пожимает плечами.
— Не моя забота. Мне не хочется быть казнённым по её вине.
Я снова взглянула вниз на девушку и с беспокойством прикусываю губу, на которой выступает кровь. Большая ошибка. Голова Дарклинга резко вскидывается вверх, ноздри раздуваются, а воздух вокруг искрится от статического электричества. Его острый сумрачный взгляд скользит по моему телу, холодный взгляд как зимний мороз прикасается ко мне, оставляя после себя мурашки.
Взор.
С помощью этой силы Дарклинги помечают жертву, чтобы никто из их вида не покушался на неё. Только один раз я испытала на себе Взор — в ту ночь, когда умер мой отец. Дарклинг медленно исследует меня, его глаза приближаются к ярко-красному шраму на моей коже, проходящему через сердце. Его видно под тонким кружевом моего корсета. Я поспешно прикрываю шрам рукой. Чары разрушены — он отводит свой взгляд.
Кто-то шагает по мосту, у меня перехватывает дыхание. Себастьян с Куртом вернулись.
— Давай вернёмся в штаб-квартиру, — говорит Себастьян Курту, забираясь в грузовик. — Натали, наверное, ушла домой.
— Лучше бы ей так и сделать, — бормочет Курт. — Эмиссар мне башку оторвёт, если её дочь достанется на съедение какому-нибудь уроду Дарклингу. Чёртовы клыкастые, понятия не имею, как они умудряются перелезать через стену.
Дарклинг щурит глаза:
— Ты дочь Эмиссара?
К моему позвоночнику ползёт страх. Я с усилием сглатываю, понимая, в какой опасности нахожусь.
— Я не хочу ни каких неприятностей, — говорю я.
— Поздняк метаться, блондиночка.
Уголки его губ поднимаются, чтобы обнажить его клыки.
Я немедля отодвигаюсь от него. Врезаюсь спиной в холодную каменную стену. Я в ловушке.
Одурманенная девушка стонет.
— Думаю, с ней всё будет в порядке. Не нужно больше никого вовлекать, — говорю я, и в моем голосе слышится нарастающая паника.
Мы смотрим друг другу в глаза, ожидая, что же произойдёт дальше. Существуют только два возможных варианта развития событий: он отпускает меня и будет надеяться, что я не донесу на него. Или он убьёт меня.
Моё сердце бешено колотится в груди. Я затаила дыхание и жду.
— Расскажешь кому обо мне, и ты труп, — рычит он.
Он поднимается на ноги и спустя мгновение исчезает.
Глава 3
Эш
Тёмные мощёные улицы мертвенно тихи, когда я шагаю домой, но это нормально в это время суток. Нужно быть самоубийцей или сумасшедшим, чтобы шариться в темноте после наступления комендантского часа. Я пока ещё не решил, кто я: псих или мне просто надоело жить.
Я спешу домой, понимая, что вряд ли сегодня вечером нарвусь на неприятности, но не хочу искушать судьбу. По обе стороны от меня в темноте растворяются дома из шлакоблочного кирпича, которые все ещё стоят обгоревшими после прошлогоднего артналёта, разрушившего город.
Я не могу удержаться и провожу пальцами по мягкому пеплу, покрывающему стены домов, от чего моя коже чернеет. Чёрный. Это цвет моего здешнего мира: чёрные улицы, чёрные здания, чёрные небеса. Везде один сплошной чёрный. Я уже почти и забыл, какие ещё есть цвета.
В памяти всплывает голубоглазая девчонка из Стражей, и моя грудь сжимается. Что же случилось там под мостом? Клянусь, я почувствовал как моё сердце... что? Забилось? Я смеюсь. Какая дурацкая мысль; моё сердце за всю мою жизнь и на миллиметр не сдвинулось. Оно просто безжизненно сидит у меня в груди. Должно быть, это какая-то гадость, которая попала мне в кровьот одурманенной девчонки. Должно быть, это всё и испортило. Ну да, вполне возможно. Я не могу позволить себе надеяться.
Надо мной, на крышах, высятся цифровые экраны размером с рекламные щиты, оглядывая окрестности столетних зданий готической архитектуры. Экраны передают непрерывную видеозапись из ЭсБэЭн, правительственной сети. Они показывают только сообщения пропагандистского характера, объявления и новости, продвигающие правительство Стражей.
Из мониторов гремит женский голос:
— А теперь прослушайте сообщение от нашего правительства.
На экранах появляется пара пронизывающих серебристых глаз. Я мгновенно узнаю их. Они принадлежат Пуриану Роузу — духовному лидеру и главе Соединённых Штатов Стражей. Сообщение строкой бежит внизу экранов: Его Всесилие видит всех грешников.
По моему телу пробегают мурашки, и я ускоряю шаг. Я инстинктивно прихожу к Городской Окраине и замираю, как вкопанный. Почему я всегда в конечном итоге оказываюсь здесь, даже если не хочу этого? Я смотрю на Пограничную стену, каменная стена высотой в тридцать футов увешана плакатами Пуриана Роуза, призывающими голосовать за его Закон. Стена разделяет город надвое, отделяя людей от Дарклингов. Уйдёт весь день, если вы решите обойти стену по всему периметру, — она обхватывает всё гетто Дарклингов, известное как Легион, крупнейшим в Соединённых Штатах Стражей. В каждом городе девяти мегаштатов СШС есть огороженные гетто, такие же, как наш, держащие Дарклингов отдельно от людей.
За Пограничной стеной есть ещё одна стена, поменьше, вся утыканная шипами и обмотанная колючей проволокой, а за ней... моя семья. Там живут все мои родственники Дарклинги: тёти, дяди, кузены. Я отворачиваюсь, не желая сегодня вечером иметь дело с этим и выбираю дорогу домой подлиннее, к Высотке. Район в северной части города, где проживают беднейшие горожане.
В Блэк Сити пять больших районов: Высотка, Парк, Кратер, Легион и Узел, где располагается штаб-квартира Эмиссара. Общие количество Эмиссаров — девять, по одному на каждый мегаштат, и наш Эмиссар — худший. Отстойно, что она вернулась в город; было гораздо лучше, когда она была эвакуирована в Центрум во время воздушных налётов в прошлом году.