Блеск шелка
Шрифт:
Анна зашла в местную лавку, где торговали шелком, и выбрала отрез ткани, который ей так приглянулся. Она пропустила мягкую прохладную ткань между пальцами. Шелк стекал, словно вода. Анна любовалась тем, как играет ткань под лучами солнца, медленно поворачивая ее то в одну, то в другую сторону. Сначала шелк казался янтарным, потом – абрикосовым, потом цвета пламени. Он шевелился и трепетал на ветру, как живой. То же самое люди говорили о евнухах: что их сущность неуловима и изменчива. Это было своеобразным упреком – принято считать, что на евнухов нельзя положиться, они ненадежны.
Анна же понимала причину этого: евнухам
Анна решила сшить из шелка далматику и приняла предложение лавочника, когда тот вызвался раскроить и сшить ее, а потом доставить ей домой. Женщина поблагодарила его и ушла, улыбаясь. У нее было отличное настроение, несмотря на жару и пыль – в городе уже много дней не было дождя.
Потом Анна заглянула в лавки на улице Меса. Она купила новые льняные туники и плащи для Льва и Симонис, попросив, чтобы их доставили прямо домой.
Каждое воскресенье Анна посещала ближайшую церковь, за исключением тех случаев, когда пациент требовал ее неотлучного присутствия. Но теперь ей захотелось нанять лодку и поехать в собор Святой Софии – Премудрости Божией. Он стоял на возвышении, в самом конце Месы, между Акрополем и Ипподромом.
Опустился вечер. Было тихо, тепло и душно, даже на воде. Солнце садилось все ниже, воды Золотого Рога сверкали в его лучах, словно шелк. Залив получил свое название именно из-за отражения солнечных лучей в его водах на восходе и на закате.
Лодка причалила к берегу уже в сумерках, и Анна пошла по круто поднимающейся от гавани улице, освещенной фонарями и факелами.
Она с трепетом приблизилась к Святой Софии, теперь казавшейся черной на фоне блекнущего неба. Вот уже тысячу лет он стоял на этом месте, самый большой храм христианского мира. Айя-София была полностью уничтожена в результате пожара в 532 году. В 558 году огромный купол рухнул во время мощного землетрясения. Почти тотчас его заменили новым, и теперь он высился темной громадой на фоне гаснущего неба. Конечно, Анна много раз видела этот храм снаружи. Само здание было более двухсот пятидесяти футов в любом направлении. Красноватая штукатурка в лучах восходящего или заходящего солнца светилась так ярко, что моряки, подходя к берегу, видели храм еще издалека.
Анна вошла в бронзовые двери и в изумлении остановилась. Огромный собор купался в свете бесчисленных свечей. Анна словно находилась внутри драгоценного камня. Колонны из кроваво-красного порфира… Отец рассказывал ей, что древние прекрасные, бесценные колонны изначально были доставлены из египетского храма в Гелиополисе. Полихромный мрамор холодного зеленого и белого цветов доставили из Греции или Италии. Белый мрамор был инкрустирован слоновой костью и жемчугом. На стенах – золотые иконы из древних храмов Эфеса. Красоту убранства трудно было описать словами.
Создавалось впечатление, будто свет повсюду, а вся конструкция парит в воздухе, не нуждаясь в точках опоры. Арки были покрыты мозаикой, поражавшей своей красотой, – темно-синие, серые и коричневые фрагменты на фоне бесчисленных крошечных золотых пластинок. На ней были изображены святые и ангелы, Дева Мария с младенцем Христом, пророки и мученики. Когда началась служба, Анна заставила себя отвести взгляд от прекрасной мозаики. Голоса певчих зазвучали громче, мелодично и слаженно.
Движимая верой и страстным желанием ощутить причастность к происходящему, Анна направилась к ступеням, ведущим на верхние галереи храма. Склонив голову, она стала подниматься вместе с другими прихожанами. Этот ритуал был знаком ей с раннего детства. Еще маленькой девочкой Анна с матерью направлялась в женскую половину их церкви в Никее, а Юстиниан с отцом и другими мужчинами шел в главную часть храма.
Анна поднялась наверх и остановилась вместе со всеми, глядя вниз, в сердце храма, где священники с благоговением проводили причастие святых тайн Тела и Крови Христовой, данное людям во искупление грехов. Обряд был полностью византийский, строгий и тонкий, древний, как доверие между человеком и Богом.
Проповедь была посвящена вере Гедеона, ведшего армии детей Израилевых против сил, казавшихся неодолимыми. Снова и снова Господь велел Гедеону сократить его скудную армию, пока сама попытка ввязываться в битву не стала казаться абсурдной. Священник подчеркнул, что это было сделано для того, чтобы, одержав победу, израильтяне знали: это стало возможно только благодаря Господу. Они бы чувствовали себя победителями, но в то же время вели себя смиренно и с благодарностью. Они знали бы, на кого опираться в будущем. Повинуйся Господу, и для тебя не будет ничего невозможного.
Имел ли священник в виду угрозу их Церкви, исходящую от союза с Римом, или повторное вторжение крестоносцев, если Византия откажется от союза и латиняне вернутся, жестокие и кровавые, как прежде?
После того как стихли последние звуки, Анна повернулась, готовая уйти, и тут ее обуял несказанный ужас. Она бессознательно последовала на женскую половину церкви, забыв о том, что притворяется евнухом. Что же делать? Как ей теперь уйти отсюда? Тело Анны покрылось холодным п'oтом. Всем известно, что балконы верхнего этажа предназначены для женщин. Анне стало мучительно стыдно. Опустив глаза, мимо нее проходили женщины, у которых, в отличие от нее, были покрыты головы. Никто из них не оглянулся туда, где она стояла, – цепляясь за перила, чуть покачиваясь, словно от сильного головокружения. Нужно найти какое-то оправдание, но какое? Ничто не могло объяснить ее присутствие здесь.
Рядом с Анной остановилась усталая пожилая женщина. О боже, она собирается требовать объяснений? Ее лицо было мертвенно-бледным. Она сейчас потеряет сознание и привлечет внимание всей толпы!
Старуха покачнулась и надсадно закашлялась; на ее губах появилась кровь.
Ответ пришел, словно озарение свыше. Приобняв женщину, Анна помогла ей сесть на ступени и мягко сказала:
– Я лекарь. Я провожу вас домой.
Женщина помоложе обернулась и заметила их. Она быстро поднялась по ступеням.
– Я лекарь, – быстро повторила Анна. – Я увидел, что эта женщина выглядит больной, и поднялся, чтобы ей помочь. Я отведу ее домой.
Анна помогла пожилой женщине подняться и обняла ее за плечи, поддерживая.
– Идемте, – подбодрила она старуху. – Показывайте дорогу.
Молодая женщина улыбнулась, одобрительно кивнув Анне.
Тем не менее, вернувшись домой, Анна все еще дрожала от пережитого волнения. Симонис с тревогой смотрела на нее, понимая, что что-то произошло, но Анне было слишком стыдно за свою глупость, и она не стала рассказывать о случившемся.