Блестящая идея Кристи

Мартин Энн

– Уааа! – заплакал он.

Я подбежала проверить, всё ли с ним в порядке. Шишек нет, колени не разбиты.

– Уааа!

– Где болит? – спросила я.

Он показал на живот, затем на колено и в конце концов на голову.

– Везде? – уточнила я.

Он кивнул с несчастным видом.

– Наверное, мы лучше пойдём, – сказала Мэри Энн, собирая Клэр и Марго.

– Ладно, – ответила я. – Слушай, почему бы не рассказать об идее Клаудии? Давай зайдём к ней, когда закончим с работой. Она уже вернётся с занятий по рисованию.

– Давай. Увидимся!

Войдя

в дом, я дала Джейми печенье, потом они с Дэвидом Майклом поиграли в солдатиков, а потом посмотрели «Улицу Сезам». К тому времени, как мама Джейми вернулась домой, о качелях он уже забыл.

Миссис Ньютон заплатила мне, и я помчалась домой, где оставила Дэвида Майкла с Сэмом, а затем – бегом через улицу к Клаудии Киши.

В последнее время, приходя к Клаудии, я чувствовала себя как-то… неловко из-за того, что она начала расти быстрее нас. Она носит лифчик, а еще говорит так, будто парней только что придумали.

Ей почему-то кажется, что, перейдя в седьмой класс, парни перестали быть неуклюжими мальчиками, какими были в прошлом году. Тогда они спрашивали: «Хочешь жвачку УЖ?», а потом доставали её изо рта, и говорили: «Жвачка УЖ – Уже Жевал, сечёшь?», и начинали глупо смеяться. Они давали нам щелбаны и плевались в нас бумажными шариками, отодвигали стулья, когда мы вставали, чтобы ответить. Теперь (если послушать Клаудию), мальчики – герои. Лично я никаких изменений не вижу.

Я позвонила в дверь. Клаудиа открыла. На ней был короткий мешковатый комбинезон в клетку лавандового цвета, белая кружевная блузка, чёрная фетровая шляпка и красные высокие кеды. Длинные чёрные волосы она аккуратно заплела в четыре косички. Рядом с ней я почувствовала себя очень непривлекательной.

Я так привыкла к её необычным нарядам, что не удивилась. А вот на что я обратила внимание, так это на ее… макияж! Веки она накрасила чем-то голубым, кожу над веками – чем-то золотым, а щёки – чем-то малиновым.

– Клаудиа! – изумилась я. – Твоё лицо! Ты выглядишь, как будто… – я не смогла вовремя остановиться, – …у тебя цирковой грим. То есть… так пёстро…

– Большое спасибо.

– Нет, правда, Клауд. Тебе не нужен макияж, ты же такая красивая…

– Неплохая попытка, – сказала Клаудиа.

Ее родители родом из Японии, приехали в Америку очень молодыми. У Клаудии шелковистые чёрные волосы, тёмные глаза и нежная кожа без единого прыщика. Она просто шикарная, а еще бесшабашная: носит то ремни из перьев, то гольфы с пальмами. Но макияж – это что-то новенькое.

– Ты собираешься так, – я указала на её лицо, – пойти завтра в школу?

– Если получится избежать неприятностей.

Я кивнула. Родители Клаудии консервативны и совершенно не понимают её вкусов в одежде. Им нравятся шляпки и всякое такое, но ничего из этого они бы ей не купили. Вот почему ей приходится работать няней – чтобы были деньги на все эти вещи. Но я не знала, как родители отреагируют на светоотражающее лицо Клаудии. И как отреагируют учителя – тоже.

Я поздоровалась с Мими, бабушкой Клаудии, готовившей обед, и пошла за подругой наверх в её комнату.

– Где Джанин? – спросила я.

– В университете, где же ещё? – Клаудиа закатила глаза.

Джанин – пятнадцатилетняя сестра Клаудии. Она ещё только в десятом классе, но ходит на курсы при университете Стоуни-Брука. Это из-за того, что Джанин – гений. Айкью среднего человека равен 100. У человека умнее среднего – от 120 до 140. Человек, чей айкью больше 150, может считаться гением.

Айкью Джанин – 196.

Иногда меня от неё тошнит. Клаудию – почти всегда. Она думает, что всё знает, и это правда. Она вечно нас поправляет. Если я скажу: «Дэвид Майкл, ты не можешь сегодня играть на улице, там дождь», Джанин скажет: «Кристи, нужно говорить: „Дэвид Майкл, тебе нельзя играть на улице сегодня“. Не можешь значит, что он на это физически не способен, а это не так. Ты же имеешь в виду, что просто не разрешаешь». Джанин – ходячий учебник. Лучших друзей у нее двое: четырнадцатилетний ботаник-математик, который выпускается из школы в этом году, и ее компьютер.

Я уверена, что именно из-за Джанин Клаудиа так помешана на рисовании, но учится при этом ужасно.

Я порадовалась, что Джанин нет дома. Мы с Клаудией плюхнулись на кровать, и я сказала:

– Мэри Энн подойдёт через несколько минут. У меня есть шикарная идея, о которой я вам обеим хочу рассказать.

– Какая? – Её глаза загорелись.

– Клуб бэбиситтеров, – заявила я.

– Клуб? – Она еще больше оживилась.

– Ага, я всё расскажу, когда… – И в дверь как раз позвонили.

Клаудиа сбежала вниз по лестнице, громко топая и крича: «Я открою!» Вскоре она уже затащила Мэри Энн в комнату и воскликнула:

– Обожаю клубы! Расскажи нам про свою идею!

– Ну, она пришла мне в голову вчера вечером…

Дальше я рассказала им, как маме пришлось обзвонить чуть ли не весь Стоуни-Брук в поисках бэбиситтера, сколько времени это заняло и как ужасно из-за этого чувствовал себя Дэвид Майкл.

– …И я подумала, почему бы нам не объединиться? Мы всё равно все подрабатываем нянями. Мы могли бы придумать рекламу. Было бы неплохо встречаться несколько раз на неделе – чтобы клиенты могли позвонить один раз, но связаться со всеми нами сразу. И если, например, миссис Пайк нужны два бэбиситтера, ей достаточно позвонить один раз… – поделившись всеми идеями, я заключила: – Есть два вопроса. Первый – где мы будем встречаться; второй – кого бы ещё пригласить в клуб?

– Могу ответить на оба, – сказала Клаудиа. – Почему бы не встречаться здесь? У меня в комнате есть телефон.

– О, здорово! – Я и надеялась, что Клаудиа это предложит.

– И я знаю кое-кого, кто, возможно, захочет к нам присоединиться.

– Кто? – спросили мы с Мэри Энн.

– Она новенькая. Только недавно приехала в Стоуни-Брук. Живёт на Фосетт-авеню, учится в моём классе. Её зовут Стейси МакГилл.

– Ну хорошо… – сказала я медленно. – Нам, конечно, нужно с ней встретиться.