Блицкриг Берии. СССР наносит ответный удар
Шрифт:
Затем Берия довел полученные из Англии сведения об утечке информации по атомному оружию. Из нескольких ушедших из портов СССР иностранных судов дошли до портов назначения один английский и два американских.
– Так что меры по засекречиванию наличия спецбоеприпасов потеряли смысл, – заметил Берия.
– В таком случае возможно их применение? – спросил Булганин. – Напоминаю, что я предлагал такой вариант с самого начала. Мои оппоненты уверяли, что нельзя выдавать наличие этого оружия у нас. И что? В результате утечка все равно произошла, а мы понесли потери, которых могли избежать.
– Полностью поддерживаю товарища Булганина. Если бы мы вовремя применили спецзаряды, я полагаю,
– Не уверен, что Германия сразу бы капитулировала. А вот озлобление населения, международный резонанс и будущие проблемы в отношениях с Германией мы бы получили точно. Поэтому я против применения спецзарядов без крайней необходимости, – заявил Микоян.
– Ну, про международный отзыв могу сказать сразу – применим мы бомбу или нет, мы все равно окажемся виноваты. Применим – из-за того, что применили, не применим – потому что собирались применить. Поэтому это возражение считаю неправомерным, – сказал Булганин.
– Я считаю неправильным вновь поднимать уже решенный вопрос, – заметил Берия. – Поэтому предлагаю перейти к вопросам по операциям «Кольцо», «Лес» и «Степь».
Доклад Василевского по планам операций и их обсуждение затянулись надолго. Закончилось заседание поздно ночью, хотя после смерти Сталина старая традиция ночной работы понемногу отмирала.
Едва заседание закончилось, Булганин и Хрущев сели в одну машину и уехали на квартиру Хрущева. Вслед за ними на своей машине поехал и Молотов.
Согласно полученному генералом Кобуловым донесению, все трое пробыли на квартире Хрущева почти до четырех часов утра. Кобулов передал эти сведения Берии, но тот быстро, без всякого интереса просмотрев бумагу, предложил заняться более важными военными вопросами.
Северо-Американские Соединенные Штаты. Нью-Йорк
Художник и корреспондент нескольких нью-йоркских газет Руди Абель (он же лейтенант советского НКВД Рудольф Абель [13] ) с терпением, присущим художникам и рыбакам, ждал восстановления связи с Центром.
13
Автор знает, как было на самом деле.
Автор уже видит, как читатель в этом месте предвкушает погони и перестрелки, слежку и рестораны, красивых агентесс и коварных контрразведчиков. И напрасно. На самом деле работа разведчика сильно отличается от того, что пишет Флеминг. Фактически это нудное и кропотливое вживание в абсолютно чуждую тебе среду, с попытками выхода на значимые источники информации, поиском и анализом мельчайших фактов из газет и наблюдаемой действительности. И к тому же вместо красивой жизни непрерывный стресс из-за возможности разоблачения и ареста.
Но Абель связи все же дождался. Правда, самым неожиданным образом. Однажды вечером в дверь его квартиры позвонил незнакомый крепкий брюнет. После обмена чрезвычайными паролями, он сообщил о последних новостях, о которых газеты писали туманно и непонятно. Самым большим потрясением для Абеля стал даже не перенос его страны, а то, что он, оказывается, и в пятьдесят третьем году был в САСШ. Он-то рассчитывал, что вернется домой намного раньше. Но это были эмоции, а впереди предстояла, как выяснилось, довольно опасная и напряженная работа. Используя свои связи в журналистских кругах, он должен был проследить за несколькими физиками, подробно разузнать о месте их работы, привычках и повседневном распорядке. Для успешного выполнения работы в его распоряжение были отданы еще два человека.
Так вот, под предлогом написания статьи для газеты «Нью-Йорк геральд» он поехал в Нью-Йорк, а затем в Калифорнию, в Беркли. Оказалось, что найти нужных людей проще, чем он думал. У прикомандированных оказался список практически всех разыскиваемых с адресами работы, а в некоторых случаях и проживания.
Все прошло быстро, и скоро он читал в газете о таинственных происшествиях с физиками Хансом Бете и фон Нойманом, а также внезапном отъезде в Швецию Роберта Оппенгеймера с супругой. Чуть позже в газетах промелькнуло известие об ученом Понтекорво, уехавшем в СССР.
Единственным трудным вопросом оказалось налаживание контактов с полковником Гровсом. Отсутствие общих знакомых затрудняло подход к нему, и Абель вынужден был запросить у Центра помощи. Тогда резидент в США «Максим» перенацелил его на другой участок – следить за сенатором Труменом. Абель был в полном недоумении. Этот недавно появившийся в Вашингтоне сенатор был незначительной фигурой, не имевшей практически никакого веса [14] . Но приказ был и его требовалось выполнить – найти на Трумена компрометирующие материалы, способные прервать его карьеру или поставить его в полную зависимость от советской разведки. После длительных поисков Абелю удалось раскопать незначительные, не подтвержденные документами и свидетелями данные о связях Трумена с итальянской мафией, от которой он получил деньги на выборы. Параллельно Абель нашел множество сведений об антисоветских взглядах и высказываниях Трумена. Передав эти сведения резиденту, Абель вернулся назад в Нью-Йорк. Через несколько дней ему пришлось писать некролог на безвременно ушедшего из жизни сенатора, попавшего под машину. Поговаривали, что и водитель, и сенатор были изрядно навеселе, хотя официально сообщалось о несчастном случае.
14
По некоторым данным, Трумена можно считать схожим со скандально известным российским политиком В. Жириновским.
По возвращении в Нью-Йорк его ждало новое задание: поддерживать связь с физиком Ферми. Подвижный и разговорчивый, типичный итальянец Энрико Ферми быстро подружился с Рудольфом. Он категорически отказывался уезжать из САСШ, но согласился сотрудничать с Абелем и передавать ему сведения о работе, ведущейся в области атомной физики.
Уже на третьей встрече Ферми заметил, что в последнее время ассигнования на исследования увеличены в меньших размерах, чем ожидалось. Ходили слухи, что правительство собирается начать какой-то новый большой исследовательский проект, который и получит максимальное финансирование. Для участия в проекте уже приглашены А. Эйнштейн и несколько ученых из Колумбийского и Чикагского университетов, в том числе Э. Теллер из Чикаго. Все попытки Ферми узнать подробнее о теме проекта закончились неудачей. Кроме того, его вызвали в местное отделение Федерального бюро расследований и попросили заниматься своими, весьма важными для США исследованиями, а не соваться в чужие дела.
Полученные сведения оказались настолько важными, что Абелю пришлось организовывать встречу Ферми с новым резидентом советской разведки в САСШ.
Конечно, Абель не знал его истинного имени и места работы. А между тем это был недавно приехавший в посольство на должность третьего секретаря из СССР Василий Зарубин. Естественно, Абель и не подозревал, что Зарубин только недавно, в начале пятьдесят третьего года вернулся из США, где был резидентом разведки с октября сорок первого года, в СССР.