Блин против Деда Мороза
Шрифт:
– Извини, Валь, – сказал Блинков-младший и повесил трубку.
И такая тоска одолела его, такая жгучая тоска, что хотелось на стену лезть и ложками глотать горчицу, чтобы подсластить горечь в душе.
Как ты мог поддаться, лучший сыщик из всех восьмиклассников Москвы?! Как мог поверить Сидякину и не поверить Суворовой, которую всю жизнь знаешь?! Разве не было ясно, что «объект преступного посягательства» и прочие такие словечки – не Валькины, а милицейские? Сидякин, а не Валька, заподозрил тебя и заставил сестер тоже подозревать «несовершеннолетнего Блинкова»! А тебя
Сейчас Блинков-младший насквозь видел все уловки дважды старшего опера. Сперва Сидякин подольстился: «Дмитрий Олегович», «один за всех и все за одного»… Дмитрий Олегович и раскис, а Сидякин его – бац! – под дых: а не ты ли сумочку отобрал?! И тут же дает задний ход: мол, я-то тебе верю, Дима, а вот Суворова на тебя наговаривает.
И все! И готов Дмитрий Олегович! Согласен – подтвердить про Вальку все, что подсказывал Сидякин!
Спрашивается: если ты сейчас так замечательно все понимаешь, то почему мямлил в милицейском кабинете? В самом деле не понимал.или трусил и боялся понять?
Перед кем-нибудь посторонним можно даже прихвастнуть: «Колол меня опер Сидякин насчет «колес» и Вальки, колол, а я ничего не сказал». Но себе-то не соврешь! Не сказал, потому что не успел – дежурный с автоматом помешал. Да Сидякин и так догадался, что вопрос про «колеса» – в точку. Надо было не тянуть время, не переспрашивать, а сразу отрубить: «Не предлагала, она мне никаких «колес».
Но зачем Сидякин оговаривает честных людей вместо того, чтобы искать преступников?!
«А откуда ему знать, кто честный, а кто преступник?» – возразил себе Блинков-младший. Какой-то мальчишка запросто находит сумочку. Не затрачивая время на поиски и все такое. Подозрительно? Подозрительно. Вот опер и отрабатывает эту версию. А уж о второй версии, с Валькой, и говорить нечего. Ее обязательно нужно проверить. Ведь сплошь да рядом бывает, что «жертва преступления»на самом деле не жертва, а виновник. Продажный охранник впускает в банк грабителей и позволяет себя связать, пенсионер теряет паспорт и, чтобы не платить штраф, говорит в милиции, что его обокрали…
Выходит, правильно действует оперативник Сидякин? Отрабатывает версии, которые лежат на поверхности, а за ними, глядишь, докопается и до настоящей. Как мусор из пылесоса щепотку за щепоткой… Нет, все равно это нечестно: столкнуть людей лбами, заставить их наговаривать друг на друга… А как по-другому? Что ли, настоящие преступники сами во всем признаются? Конечно, милиционер должен их обхитрить. А раз неизвестно, кто преступник, он и дурит всех подряд!
Блинков-младший взял мамин учебник криминалистики, завалился на диван и разыскал по оглавлению «Особенности тактики допроса несовершеннолетних».
Так, что там за особенности?
«В выборе тактических приемов надо учитывать недостаточный уровень развития, несовершеннолетнего, ограниченный круге понятий, узость логического мышления, отсутствие жизненного опыта и профессиональных знаний, повышенную склонность к внушению, самовнушению и фантазированию».
Вот вам и наука криминалистика! Сплошные оскорбления, а не наука. Это у кого недостаточный уровень развития? И для чего недостаточный – для допроса? Тогда и не допрашивайте нас, оставьте в покое… Блинков-младший согласился только с «повышенной склонностью к внушению» (попросту говоря, заставил его Сидякин плясать под свою дудку). Да и то возраст здесь ни при чем. Можно подумать, что у фотомоделей склонность к внушению не повышенная. Разве Нина Су не поверила, что Митек – грабитель? Вон как отворачивалась, когда выходила из сидякинского кабинета!
В прихожей хлопнула дверь. Мама! Она заглянула в комнату, увидела у Блинкова-младшего «Криминалистику» и не пошла, как обычно умываться-переодеваться, а присела к нему на диван.
– Привет, Митек. Звонили с Ерофей Палыча: у папы все в порядке.
Блинков-младший живо представил, как у здоровенного мужика сидит на шее мужичок помельче и, шевеля лохматой бородой, кричит в телефонную трубку. Звонит с Ерофей Палыча.
– Очень смешно, – буркнул он. – А на самом деле?
Мама улыбнулась.
– Я не сочиняю. «Ерофей Палыч» – название железнодорожной станции. Хабарова так звали. У папиной экспедиции теперь базовый лагерь в Ерофей Палыче. Они держат связь по радио, вот папа и попросил знакомого позвонить, чтобы мы не беспокоились. Через неделю выйдет наш папка из тайги, отмоется в баньке, сядет на поезд и – в Москву… То есть потом он, конечно, пересядет на самолет, – уточнила мама, – а то поездом до Москвы пришлось бы еще неделю добираться.
Блинков-младший вздохнул. Экспедиция!
Базовый лагерь! Тайга!… Грабеж, допрос, отпечатки пальцев… Эх, взял бы его папа с собой! Он сейчас не возражал бы даже против бани. Хотя, признаться, трудно понять, что это за удовольствие: до полусмерти нахлестывать друг дружку жарким вениками.
– Мам, объясни для недоразвитых с ограниченным кругом понятий, – попросил Блинков-младший. – Если ты ведешь расследование, то можешь подсказывать свидетелю, что он должен говорить?
Мама покосилась на «Криминалистику» поняла, откуда Блинков-младший взял «ограниченный круг понятий».
– Судя по твоему вопросу, ты сам понимаешь, что нельзя. Но иногда очень хочется подсказать. Если доказательств не хватает.
– А ты?
– Однажды подсказала. Свидетель этого и не заметил. Просто сначала он сомневался, а я так поставила вопрос, что он перестал сомневаться.
– Или ты дружишь с человеком, или дерешься, а драться и дружить нельзя?
– Да, в таком духе. Хотя там речь шла о системах дальнего обнаружения ракет.
– А потом?
– А потом было стыдно, и я больше никогда так не делала, – отрезала мама таким тоном, что стало ясно: подробностей не будет. – Митек, из-за чего тебя допрашивали?
Такова жизнь со своим домашним подполковником контрразведки. Скрыть что-нибудь от мамы было невозможно. Блинков-младший глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду, и начал рассказывать.
Глава X
ПРОПАВШИЙ РАПОРТ
– Гнилое дело, – подвела итог Митькиному рассказу мама. – К мотоциклистам сейчас ни с какой стороны не подступишься. Они хапнули червячка и буду лежать в норке, пока не переварят… Что ж, Митек, надо тебя отмывать. В котором часу Ваня занес тебе скрипку?