Блистательный Гильгамеш
Шрифт:
Агга, в роскошных царских одеждах тоже что-то кричал. Рядом остались лишь двое его охранников, остальные валялись вокруг, но большой отряд уже приближался к нам.
— Кидай! — крикнул Гильгамеш мне, набросившись на последних охранников.
Рука моя не дрогнула. Агга попробовал увернуться, заметался, но я сумел точно накинуть свою сеть на вражеского царя, и он забарахтался в ней, заверещал, словно недорезанная свинья.
— Ты этого хотел, Агга? — воскликнул радостно Гильгамеш и повел наш отряд к городским воротам.
Нас, вышедших вместе
Те, что были впереди, помогали пробивать нам дорогу. Мы втащили вражеского царя в город на радость всем, кто укрывался внутри, и Гильгамеш приказал поднять его на стену.
Сам, своим кинжалом он распорол сеть, а все, кто сражался на наших полях и огородах, бросив битву, следили за его действиями.
Гильгамеш освободил чужого царя и поставил на стене над равниной рядом с собой, и все увидели, какой этот Агга невзрачный, толстый коротышка рядом с могучим красавцем нашим царем.
— Эй вы! — крикнул Гильгамеш так, что голос его услышали далеко, свои и чужие воины. — Боги не хотят помогать нашим врагам! Ваши корабли сожжены, а царь стал моим пленником. Но я сохраню жизнь и царю и вам, если вы бросите оружие и встанете все на колени. Я прощу каждого, кто мне подчинится и отправлю вас домой на моих кораблях.
На мгновение все замерли, как бы раздумывая. А потом Агга, могущественный повелитель городов, что построили на Евфрате черноголовые, первым склонил голову перед Гильгамешем и опустился на колени.
За ним на всем пространстве стали опускаться на колени его воины. Лишь некоторые из диких, волосатых, те, что были приведены с гор, побежали через наши поля, куда глаза глядят. Кое-кто из них той же ночью стали пищей для львов и тигров, других еще несколько дней отлавливали пастухи.
Мы, черноголовые, отходчивы, а жители Урука — и вовсе самые добрые люди на земле.
Мы, черноголовые, отходчивы, а жители Урука и вовсе самые добрые люди на земле.
Когда враги опустились на колени и склонили головы, мы не стали лишать их жизни.
Лишь несколько жителей, те, что ворчат даже на собственной свадьбе, недовольно роптали:
— Накажи их, Гильгамеш, сильных мужчин — истреби, слабых — сделай рабами.
Но Гильгамеш поступил иначе.
Наши воины трижды прошли мимо побежденных униженных врагов и отобрали всех пожилых, чья жизнь клонится к закату. Их Гильгамеш отпустил сразу — пусть плетут себе лодки из тростника, что растет у Евфрата и отправляются по домам.
Молодых же он оставил работать на наших полях до тех дней, когда колос нальется силой. Он так и объявил им: восстановите посадки, чтобы не обидеть богов урожаем, и я отпущу вас немедленно. Если же урожай будет скудным, скудной станет и ваша жизнь, вы долго не увидите своего Киша.
Главным над ними Гильгамеш поставил
В первый же день после битвы решилась и моя жизнь.
— Отправляйся немедленно в храм, Аннабидуг, — сказал Гильгамеш, едва мы спустились с городской стены. — Служение богам не менее важно, чем дело воина. Скажешь в храме старшим жрецам, что я приказал тебе участвовать в битве. Кстати, в храме бога небес освободилось место умастителя священного сосуда. Думаю, ты достоин его, ты хорошо проявил себя в этом сражении. Только… ведь ты не женат, а столь высокое жреческое место требует человека зрелого. Пожалуй, надо подыскать тебе невесту. Или у тебя уже есть? Я знаю, у вашей семьи случилось несчастье, твой отец из-за потери руки не мог исполнять обязанности писца, и быть может поэтому ты медлил с женитьбой?
Что я мог сказать своему царю? В который уж раз он оказывал мне свое расположение! Я же от волнения не мог выговорить и звука. Умаститель священного сосуда! О такой высокой должности в своем храме я не смел и мечтать. Подобные мне так и умирают младшими жрецами, если нет у них важного покровителя. Уже за одно то, что из простых писцов я был посвящен в жрецы, я был благодарен царю. Теперь же он заботился о моей невесте.
— Есть у меня невеста, мой царь, есть! — наконец, выкрикнул я. — Сестра Шамхат, Алайя, та, что при свете луны ночами плела мне боевую сеть, это с нею я вышел на битву.
— Сестра Шамхат? — переспросил Гильгамеш и в голосе его я почувствовал изумление. — Так у нее есть сестра? Что ж, она должна быть тоже красавицей.
— У нее старая слепая мать.
— Я позабочусь, Аннабидуг, чтобы твою семейную жизнь не омрачала бедность… Иди же немедленно в храм.
Так неожиданно повернулась моя жизнь по воле царя Гильгамеша, ближе всех из нас, смертных, стоящего к богам.
А когда созрел урожай, многие из бывших врагов стали друзьями. Некоторые даже вошли в наши семьи. А у Гильгамеша не было лучше помощника, чем бывший правитель Киша Агга. Мы отправили их по домам как добрых гостей. От них скоро пришел в наш город корабль, груженый зерном, теперь они посылали часть своего урожая в наш храм. И мы еще раз возблагодарили богов, потому что не было на земле царя мудрей и добрее, чем наш Гильгамеш.
Часть вторая
Не было на земле царя мудрей и добрее, чем Гильгамеш, но и ему случалось упорствовать в заблуждениях. Ведь даже боги порой бывают неправы.
Та стена, которой обнес он город Урук, показалась ему недостаточной.
Рано утром в городе бил барабан, барабанщик подходил то ближе, то дальше, но слышно его было отовсюду.
— Чтоб ему провалиться в загробный мир! — проклинали тот барабан горожане, но вставали, наскоро ели лепешки и шли на работы.
Жрецы и писцы расписали каждый дом, каждого жителя. Работы исполняли даже старики, калеки и малые дети.