Блистательный недоносок
Шрифт:
Н е м ч и н с к и й(растерянно). Почему же выкинуть? Но как же так! Ведь я действительно все выяснил, и все это правда! Нет, я не буду молчать, я не хочу молчать, ведь смерть человека не может пройти бесследно, тем более смерть поэта! (Бросается к накрытым столам, перебегает с одной стороны на другую, обращается к г о с т я м.) Послушайте, послушайте меня, ничтожного, начинающего журналиста, практически стажера, который бросил все, спустился в московские катакомбы, и узнал страшную правду. Правду о жизни, которую ни я, ни вы, никогда не видели, и никогда не увидим. Послушайте стихи странного бомжа по имени Блистательный Недоносок, которые он написал глубоко под землей, и которые я вынес наверх, чтобы читать солнцу и свету! Слушайте! Слушайте! Слушайте! (Читает стихи.)
МочитьНекоторое время после того, как Н е м ч и н с к и й кончил читать, стоит пронзительная тишина, а потом раздается оглушительный смех. Г о с т и смеются и корчатся в пароксизмах и судорогах безумного смеха, который валит их с ног, бросает друг на друга, заставляет бить об пол посуду и вскакивать на столы, чтобы совершать на них отвратительные и дикие танцы.
Н е м ч и н с к и й стоит растерянный посреди актового зала, держа в опущенных руках пачку стихов.
Н е м ч и н с к и й(грустно). Простите, господа, но я, кажется, понял вашу главную мысль. Вам не нужны стихи мертвых поэтов, как, очевидно, не нужны и живых. Вы предпочитаете быть недоносками, ну так будьте же ими, а я ухожу, чтобы вновь спуститься под землю. Здесь, наверху, слишком все подло и гадко, слишком отчетливо видны ваши пороки, а мне необходимы тишина и покой, чтобы решить, как жить дальше!
Уходит, прижимая к груди пачку стихов. Смех и улюлюканье сопровождают его
Появляется чета А н т и п о д о в ы х, с интересом оглядывает уходящего Н е м ч и н с к о г о.
Т у р а н д о т о в(бросаясь к Т р о я н у Б о р и с о в и ч у). Ну что, слышно что-нибудь?
А н т и п о д о в. Нет, пока ничего не слышно.
Т у р а н д о т о в. А видно что-нибудь?
А н т и п о д о в. Нет, и не видно покамест, но чую, близко уже.
С о ф и я А н д р е е в н а(начинает завывать). Гул по земле идет, земля слухом полнится, шаги слышу тяжелые, поступь слышу командную!
А н т и п о д о в(жене). Не вой, София Андреевна, как сука на луну, или на мертвых щенят, держись до конца, как ты держалась за своим кассовым аппаратом! Одним словом, София Андреевна, становись за кассу, и управляй этим борделем! (Делает рукой вокруг широкий жест.)
С о ф и я А н д р е е в н а(так же весело-истерично). Бордель так бордель, а все же поступь тяжелую явственно слышу!
Т у р а н д о т о в(обалдело-полуобморочно). Вот и прекрасно, что вы решили меня сменить. Я, если сейчас не выпью чего-нибудь, то или старуху пришью, или заговорю разом на двунадесяти языках!
Присоединяется к г о с т я м и залпом выпивает несколько бокалов шампанского.
Безумие продолжается еще с больше силой. Г о с т и по очереди выбегают на середину банкетного зала, кто один, кто вдвоем, кто в с т а е с такими же г о с т я м и, кто голышом, кто в галстуке и в ботинках, держа в руках то вилку, то тарелку, то недопитый бокал, и выкрикивают местами нечленораздельное и непонятное. Потом возвращаются назад, и на их месте тут же появляются новые. Некоторые танцуют и пытаются петь. В л ю б ч и в ы й и Внимательный строчат в свои блокноты не переставая, заглядывая в рот гостям то с одной, то с другой стороны, то просовывая голову им под мышку, то забираясь под стол, то даже вскакивая на них сверху.
Г о н д у р а с о в и М е с о п о т а м о в(обнявшись). Кто сказал, что журналистика – это вторая древнейшая профессия в мире? Протестуем, она родилась самой первой, ибо еще змий в райском саду выпускал газету для Адама и Евы, в которой рекламировал райские яблочки, как панацею от одиночества, поноса, туберкулеза, куриного гриппа и ночного недержания мочи. Неудивительно, что Ева поддалась на эти дешевые штучки! (Уходят.)
З и н д е л ь ш т е й н и Ш а л у н(обнявшись). Кто сказал, что в Государственной Думе работают одни недоноски? Протестуем, здесь все несут и несутся, как следует! Ура, да здравствует президент! Да здравствует Государственная Дума, самая честная Дума в мире! (Довольные, исчезают.)
В с е т а к о в с к и й, С м е х о т в о р н ы й и Х а р и з м а т и ч е с к и й(обнявшись). Про какую общественность вы говорите? Мы слышали про общественные работы, общественный договор и общественные туалеты. Общественность – это аппендикс, от которого давно избавились путем хирургического вмешательства. Общественность – это то, что заформалинено и лежит на полке в кунсткамере. Общественность вообще надо приравнять к непотребным словам, и писать ее на заборах и в общественных туалетах, тужась от собственного величия и от величия твоей великой страны. (Орут.) Меняем общественность на общественные туалеты, тем более, что последних действительно мало! (Исчезают, шатаясь.)
В л ю б ч и в ы й и В н и м а т е л ь н ы й(оба в черных очках и с прежними блокнотами, в которые они записывают ответы з р и т е л е й). Вы женаты? вы имеете родственников за границей? вы интересуетесь государственными секретами? вас кусали в детстве собаки? как вы относитесь к однополым бракам? вы диссидент? вы потенциальный шпион? не спорьте, в душе все диссиденты! вы готовы продать Родину за миллион долларов? а за два миллиона? а за десять? не готовы? тогда вы еще опасней, и вас нужно немедленно расстрелять. А мы готовы, и поэтому не опасны, и задаем вам эти вопросы! Молчать, не разговаривать, повернуться спиной, снять обувь, она вам уже не понадобится; вы дышите? вы спите, вы мечтаете о прекрасном? не будьте наивными, нам известны все ваши мечты; можете пока что идти, но не думайте, что это надолго! (Улыбаются, и, обнявшись, уходят.)