Ближе
Шрифт:
Он подобрал с земли палку и швырнул в птиц, промахнувшись при этом на добрую милю… Палка улетела в кусты и воткнулась в землю.
Бартлби был единственным, кто заметил…
Молодое деревце мягко и быстро передвинулось в сторону, чтобы избежать удара летящей палки…
Тревога на мгновение вспыхнула в янтарных глазах, но тут же погасла. Для кота-Охотника произошедшее не имело никакого значения и смысла. Он прекрасно видел движение, но не чуял никакого запаха. Что бы там ни двигалось, оно не было ни животным, ни птицей, ни человеком, не могло считаться добычей, а следовательно, не представляло никакого
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Контакт
Глава 14
Приземистую широкую военную палатку установили в самом конце взлётно-посадочной полосы — там, где по потрескавшемуся асфальту кружили на ветру маленькие песчаные смерчики. Подъехала небольшая колонна машин с тонированными стёклами, двери одновременно раскрылись, и из машин высадились Граничники. Вскинув на плечи рюкзаки и забрав из машин снаряжение, они быстро проследовали внутрь палатки. Проводники с трудом сдерживали огромных псов, рвавшихся с поводков — они естественно предпочитали свободу открытого пространства тесному закрытому помещению, набитому чужаками.
Не получив никаких указаний от своих командиров, Граничники просто расселись на длинной скамье вдоль одной стены палатки. Скамейку напротив них занимали немецкие солдаты. Молодые подтянутые блондины в новенькой, с иголочки, полевой форме с нескрываемым любопытством рассматривали своих новых союзников. Куда менее чистые и аккуратные Граничники — ветераны многих боёв в запылённом и потёртом камуфляже, украшенные множеством шрамов, — смотрели прямо перед собой, не проявляя и тени интереса. Они напоминали взведённые курки, бесстрастно ждущие, когда пальцы стрелков спустят их…
Вскоре к палатке подъехал чёрный лимузин в сопровождении военного эскорта, из него вышли обе Ребекки, одетые в камуфляж. Их сопровождал командир Граничников. Он на секунду задержался, чтобы бросить быстрый цепкий взгляд на вертолёты, стоявшие на площадке неподалёку.
— «Га-223». Известен также как «Дракон Ада», — негромко произнёс он, осмотрев ближайший вертолёт с двумя винтами по обоим концам фюзеляжа.
Затем командир Граничников посмотрел на ангары, видневшиеся в некотором отдалении — в их открытые двери было видно авиатехнику. Он узнал не всё, но при виде пары пузатеньких самолётов со скошенными назад крыльями воскликнул:
— «Ме-263»!
Канцлер, вылезающий в эту минуту из лимузина, расслышал возглас стигийца и гордо сообщил:
— Да, это наши истребители-перехватчики. Мы наладили их сборку уже здесь. Самые быстрые и манёвренные самолёты!
— Только здесь, под землёй. На поверхности многое изменилось, — коротко ответил стигиец и ушёл в палатку.
Командир Граничников присоединился к своим людям на скамейке, а обе Ребекки продолжали стоять.
Канцлер зашёл в палатку. Осмотрелся. В передней части палатки размещался стол с картой и несколько стульев. Бросив короткий взгляд в сторону стигийцев, он остановился перед стигийскими девушками. Он не был уверен, с какой из них он встречался в своей резиденции, поэтому сдержанно поклонился обеим. Затем, не желая выглядеть идиотом перед такой большой аудиторией, присмотрелся получше и безошибочно угадал Ребекку-один.
— Рад, что вы пошли на поправку, юная леди. Как Вы себя чувствуете? — с преувеличенной галантностью поинтересовался он.
Девушка только неопределённо дёрнула головой, такое обращение было ей явно неприятно.
— Должен сказать, вы поразили моих докторов, — не обратив никакого внимания на раздражение девушки, продолжал канцлер. — Вы пошли на поправку куда быстрее, чем они могли предположить даже в самых смелых прогнозах. Быстрее, чем большинство людей…
Ребекка-один сухо улыбнулась:
— Я стигийка. А не большинство людей.
— О, разумеется, разумеется, нет! — заволновался канцлер.
Чувствовалось, что ему крайне неуютно в их обществе, и он хотел прекратить разговор при первом же удобном случае.
— Позвольте представить…
Договорить он не успел. Снаружи раздался какой-то шум, и несколько немецких солдат ввели в палатку кого-то завёрнутого в лохмотья… связанного тонкими, но прочными верёвками. Этот кто-то едва волочил ноги. Потом из лохмотьев высунулась тонкая, странно искривлённая рука и откинула неимоверно грязный капюшон с головы. Взорам присутствовавших открылось чудовищно изуродованное лицо, покрытое глубокими шрамами и какими-то наростами. Белые, без зрачков и радужек глаза вращались из стороны в сторону. Канцлера заметно передёрнуло.
— Он утверждает, что знает вас.
— Кокси! — воскликнула Ребекка-один. — Какого дьявола ты здесь делаешь?!
Том Кокс громко засопел и зашамкал губами, прежде чем заговорить.
— Ах, друзья мои, я знал, что вы живы! Меня послали защищать вас.
— Защищать нас? — скептически усмехнулась Ребекка-два.
Ребекка-один нахмурилась.
— Ты спустился в Пору по доброй воле?
— Конечно. Я шёл за Граничниками, да, шёл за ними.
Ребекка-два недоверчиво покачала головой.
— Ты проделал такой долгий путь, чтобы найти нас?
— И не спёкся на солнце? — добавила её сестра.
— Да… Мне оно не нравится. Не нравится солнце, — забормотал Кокс. — Это как в Верхозе…
— Я так понимаю, вы его знаете! — перебил калеку канцлер, нервно вытирая руки носовым платком, как будто даже соседство с Коксом могло его запачкать.
— В каком-то смысле. И он не нуждается в эскорте. Развяжите его, — решительно бросила Ребекка-два.
Освобождённый от веревок, Том Кокс кинулся вперёд с неожиданным проворством. Верёвки ещё волочились за ним, а он уже сидел рядом со стигийцами.
— Новые дружки? — хрипло хихикнул он, с любопытством глядя на немецких солдат и шевеля вывернутыми ноздрями. Затем его подслеповатые глаза пробежались по близнецам и канцлеру, всё ещё взиравшему на Кокса с нескрываемым отвращением. Затем канцлер попытался вернуть разговор в прежнее русло, но Кокс бесцеремонно перебил его.
— Привет, большой парень! — и послал ему воздушный поцелуй, слюняво шлёпнув губами.
Потрясённый, канцлер пробормотал:
— Это… я хотел… полковник Бисмарк!