Ближние горизонты
Шрифт:
Прекрасное видение со страшной скоростью промелькнуло перед моими глазами. Вновь белый свет. Я падаю. Я возвращаюсь. Боль моя исчезла так же быстро, как и пришла, и в этот момент долгожданного облегчения я почувствовал сильнейший удар о землю. Белая муть вокруг меня рассеялась. Я лежал на прогретом солнцем камне террасы. Глаза мои были открыты. Я сделал четыре трудных шага. Я совершил путешествие в собственную боль и сумел вернуться из него невредимым.
Как только все вокруг вновь стало четким и ясным, я увидел перед собой бледное лицо Ключника. Он смотрел на меня, и в его взгляде была надежда. Не знаю, что пытался рассмотреть в моих глазах Ключник. Может быть, он ждал, что боль сломила меня и я, испугавшись, стал сомневаться
— Ты не передумал, — не то спросил, не то ответил сам себе Ключник.
Я промолчал. Мне не хотелось разговаривать. Я перевернулся на спину и стал смотреть в небо. После белого слепящего света мне было приятно всматриваться в его синеву. Она обволакивала и успокаивала мои обожженные глаза.
— Ты не передумал, — еще раз повторил Ключник. — Я все жду, когда же это случится.
Много лет я жду и надеюсь, что кто-нибудь согласится занять мое место, и не нахожу такого человека. Мне не понятно, почему никто не хочет быть старшим Ключником. Годы уходят. С каждым разом я становлюсь все более нетерпеливым. Скоро я не смогу контролировать свою злость. И что тогда? Я больше не буду ни Ключником, ни человеком. Я стану зверем, и мне придется уйти в лес, чтобы убивать себе подобных.
— Такого не случится, — сказал я.
— Откуда ты можешь знать, случится это или нет, — горько сказал Ключник. — А я устал. Я очень сильно устал. Ждать так долго. Каждый день я думаю. Я вспоминаю. Я никак не могу понять, что меня тогда остановило. За что меня смог купить старый Ключник. Ведь он даже не испытывал меня болью. Он просто отдал мне право владения Закрытым миром. Он разговаривал со мной. Он не говорил мне ничего особенного. Иногда я ловлю себя на мысли, что мне просто стало его жалко. Да-да. Я пожалел его.
Немыслимо, я испытал чувство жалости к самому себе. До сих пор не могу понять, что же я так жалел в себе тогда. Силу? Молодость? Власть? Что? Молодость ушла. Сила растворилась в прожитых годах, и теперь я лишь чувствую ее присутствие. Власть приелась, потому как сложна, скучна и однообразна.
— Мне себя не жалко, — сказал я.
Наверное, это прозвучало резко, потому что Ключник поспешил оправдаться:
— Не нужно судить меня слишком строго. Я никогда и ни с кем не позволял себе говорить так откровенно. Вокруг меня много людей, но с ними я так не могу. Только Храм может выслушать меня. А ты, — Ключник опять холодно улыбнулся, — ты ведь тоже почти уже Храм. Ты камни, ты деревья, ты воздух. Хотя сам еще до конца этого не понимаешь. С твоим братом, например, я так не разговаривал.
Я не понимал, что Ключник хочет этим сказать. То ли он издевается надо мной и все это лишь продолжение испытания, то ли он говорит откровенно, но тогда все равно непонятно, принижает он мою решимость идти до конца или, наоборот, выделяет меня из общей массы.
— Иногда и мне нужно выговориться. — Ключник продолжал улыбаться, но теперь он улыбался каким-то своим скрытым от меня мыслям и видениям. — Нет никого, с кем бы я мог говорить так спокойно, не задумываясь о последствиях. Вероятно, ты действительно не впитываешь в себя чужое. Ты на самом деле пропускаешь его сквозь себя, не позволяя задерживаться в твоем сознании постороннему. Такова основа природы неживого. Ты словно камень — скажи ему слово и оно никогда не вернется к тебе отражением зла. Сорви на камне злобу, брось его о стену, камень никогда не обидится на тебя и не пожелает отомстить. У тебя редкая способность. Я был прав. Ты больше не часть Храма — теперь ты сам Храм.
Я усмехнулся про себя. Неужели Ключник никак не успокоится и теперь лестью пытается уговорить меня отказаться. Мне стало любопытно. Я вернулся из синего неба и посмотрел в серое от усталости лицо Ключника.
— Теперь я понял. Я знаю источник твоей силы, — продолжал Ключник.
Сейчас он словно разговаривал сам с собой. Могло показаться, что он на самом деле не замечает меня.
— Я так не могу. Я все еще чья-то часть. Именно этим я слабее тебя. Как я могу пойти вместо тебя, если я слабее? На что я надеюсь? Зачем обманываю себя? Я лишь докажу то, что и без того не нуждается ни в каком доказательстве. Но ведь я заслужил. Я заслужил быть сильнее и лучше. Я заслужил это прожитыми годами, пережитыми страданиями и накопленным опытом. Для чего же тогда все это нужно, если оно на самом деле не решает ничего. Если я ошибся в самом начале и все время шел не туда. Я должен быть лучше… Почему я хуже… Храм или часть Храма… Россыпи камней… Я в каждом камне…
Только теперь я убедился, что Ключник на самом деле больше не разговаривает со мной. Глаза его закрылись. Голос его становился все тише, а голова безвольно опускалась вниз. Ключник не льстил мне. Он действительно оставил попытки повлиять на мое решение, и теперь державшее его в долгом напряжении неведение отступало. Изматывающая неопределенность, которая управляла им последние дни, уходила из тела Ключника. Теперь там, в этом теле, не осталось ничего, кроме усталости. Ключник засыпал. Свое определенное будущее он видел на много лет вперед.
— Смерть говорит с нами… на языке могил…
Ключник произнес эти слова очень медленно и невнятно. После этого он заснул. Тело его обмякло, но сохранило при этом прежнее положение. Ключник спал сидя. Он был расслаблен, и только его белые руки продолжали бодрствовать и жить своей жизнью. Они шевелились. Их движения были мне неприятны, но все же я не мог оторвать от них глаз. Его пальцы с вырванными ногтями то сжимались, то вытягивались вперед, словно пытались нащупать что-то невидимое. Они сплетались между собой, они дотрагивались друг до друга. Они изучали горячий камень террасы, они скользили по шерстяным волокнам, из которых была соткана одежда Ключника. Они пытались понять, зачем человеку нужен камень, на котором он сидит, и старались увязать его с тканью, которую человек на себе носит. Ключник спал.
Я сумел перебороть гипнотизировавшую меня силу, заключенную в движениях рук спящего Ключника. Я отвернулся, чтобы больше не смотреть на них. Я отдыхал лежа на камне террасы. Я слушал биение собственного сердца. Ровные, спокойные, выверенные удары. Ни страха, ни сомнений, ни жалости к самому себе. Так и должно быть.
Я камень. Я суть природы неживого. Теперь я сам Храм. Я смотрю на мир. Я смотрю внутрь себя. Мне не перед кем кривить душой, потому что нет никого рядом со мной. Я один. И мне не страшно. Спокойствие мое сродни безумию потому, как известно, что меня ждет. Прошла пора томительного ожидания. Я смог устоять против соблазна разочарования, когда стало понятно, что я хуже. Я смог удержаться от радости, когда услышал: «В его глазах был страх». Эти слова могли означать только одно — мне выпал шанс. Произошло то, что уже никогда не должно было произойти.
Что повлияло на изменение моей судьбы? Личная воля? Избранность? Вовсе нет. Тому, кто задается подобными вопросами, никогда не удержать равновесия. Чужой случай и чужие обстоятельства — вот правильный ответ на все сомнения. Чужой случай и чужие обстоятельства — вот Высшая Воля. Я понял ее смысл, и теперь я преклоняюсь перед ней. Теперь я признаю ее власть.
Я спал и одновременно видел все, что происходило вокруг. Я слышал шум леса. Я ощущал мерное дыхание Храма. Тело мое теперь почти не касалось камня. Теплая волна моей собственной силы подхватила меня и вознесла вверх. Вокруг меня была синь неба, подо мной лежал серый камень Храма в зеленой оправе дикого леса. Черные быстрые птицы с позолоченными клювами проносились мимо, и по тому, как они облетали меня, мгновенно меняя направление, я понимал, что птицы видят тот же сон, что и я. Моя вторая сущность была понятна им.