Близится утро
Шрифт:
Оттуда пахло теплом и жизнью. И вдруг мальчик протянул в нору руки, достал что-то и осторожно вручил мне. «Смотрите, здесь щенки», – прошептал он.
Крошечный щенок и впрямь слепо тыкался в ладони. А мальчик смотрел на меня, глаза его были полны восторга и настороженности – что я сделаю, пойму ли его восторг и то доверие, что он вдруг решился оказать мне, залетному чужаку.
«Замечательные щенки», – только и ответил я. Мы вернули щенка взволнованной матери и пошли в дом, уже связанные общей тайной. Я вдруг понял, как слеп был, глядя на этого
Антуан опустил руку в карман, достал старую, выглаженную руками трубку, кисет. Закурил.
– Да, ошибиться и не понять может любой, – спокойно возразил Жан. – Ты прав, и твой пример вполне подходит. Но все-таки у тебя больше всех шансов понять Маркуса. Ты прекрасно знаешь, Антуан, как сильно может быть человеческое слово... самое обычное слово. Потому и не стал записывать свои истории. Не захотел принимать на себя ответственность. А сейчас я прошу тебя принять груз куда более тяжкий. И это последний выбор в твоей жизни, Антуан! Последнее испытание, от которого ты можешь отказаться.
– Мы даже не знаем, где скрывается этот маленький принц... – пробормотал летун.
– Вот это как раз не проблема. – Жан усмехнулся. – Ильмар, ты человек молодой, принеси-ка из буфета еще бутылочку такого вина!
Я охотно исполнил требуемое, открыл вино изящным медным штопором, поставил на стол – подышать. А старый лекарь строго спросил:
– Ваш план небось был в Вест-Индию податься? , – Да, – признал я. – Но как – не обдумывали. Хотели подальше от Неаполя убраться вначале.
– Не захочет Маркус в Вест-Индию ехать, – сказал лекарь.
– Почему?
– Неинтересно ему это, Ильмар. А Маркус, поверь, не только о безопасности своей думает. Никогда он книжками про индейцев не зачитывался, в краснокожих и поселенцев не играл. Что есть Вест-Индия, что нет ее – ему безразлично.
– Вроде как он не протестовал... – пробормотал я.
– Конечно. Идея-то вроде правильная. Укрыться вдали от Державы, но при том на ее землях, среди привычного люда... Но теперь, когда ты в плену, Маркус сразу довод против найдет.
– Решит, что я планы выдам?
– А ты их не выдал? – заинтересовался лекарь. Я опустил глаза.
– Нет, не отправится он в Вест-Индию... – размышлял вслух старик. Неинтересно ему это. И далеко... Знаешь, чем Маркус в детстве интересовался?
– Откуда мне знать... – пробормотал я.
– Книжки про Руссию он читать любил. И серьезные, вроде мемуаров темника Суворова и записок думца Ульянова. И развлечения всякие: «Война и мир», «Ханум Елисавета», «Кошкодер»...
– Думаешь, в Руссию? – спросил я. Ох, не приведи Сестра! Руссия страна суровая, охранка ханская дело свое знает, а уж теперь наверняка за Маркусом охота идет.
– Нет, – поразмыслив, ответил Жан. – Все-таки он уже не маленький мальчик, опасность понимает... Одно дело в мечтах вместе со стрельцами на подвиг скакать, а другое – под стрелецкие сабли свою голову сунуть. Значит, что?
Вест-Индия отпадает, Руссия тоже...
Небрежность, с которой Жан отбрасывал страны, восхищала. Неужели он настолько уверен в своих догадках? Ему бы в разведке Державной работать, а не клистиры графьям и принцам ставить!
– Индия, – задумчиво сказал лекарь. – Индия, страна волшебная, красивая, богатая... Нет. Вряд ли! Был при дворе один учитель, географию излагал, да в случае необходимости порол напроказивших детишек-аристократов...
Я усмехнулся.
– Порол-порол, – развеял мои сомнения Жан. – Что, думаешь только простолюдины детей через розгу уму учат? Порой и графеныш так учудит, что без должной порки не обойтись. Маркусу хоть нечасто, но тоже перепадало... по заслугам. Так вот, тот учитель, он в Индии прожил немало. Любил порассказывать про дела в колонии, и занимательно весьма! Только вот слишком откровенно кроме романтики и про грязь упоминал, и про страшные болезни, про секты кровожадные и про нищету ужасающую. Вряд ли Маркус захочет отправиться в Индию!
Что у нас осталось?
– Африканские земли... Ацтеки... Жан покачал головой. Он напряженно размышлял, будто перед ним была карта расстелена.
– Нет... не то. Не то! А ведь вертится в голове... на язык просится.
– С Миракулюсом ты тогда хорошо угадал... – тихонько вставил я. – Подумай, Жан... Может, на родину матери подастся?
– Нет. Родня и без того Маркуса не слишком-то жаловала. А уж теперь, когда его сам Владетель ищет...
С каждым мгновением, пока Жан предавался размышлениям, моя вера в него таяла. Нет, не получится такого, чтобы вновь он угадал путь Маркуса. Ничего он не знает.
Или, напротив, знает? Но комедию устраивает?
– Слушай, Жан Багдадский... – начал я. И тут лицо старика осветилось благостной улыбкой.
– Правильно, Ильмар! Молодец. Руссия для него заказана. В Державе схватят. В колонии – не добраться, да и душа к ним не лежит. Значит, через Османскую империю. И путь почти как прямой, и побезопаснее других!
– Что – через Османскую империю? – совсем уж ничего не понимая, спросил я.
Лекарь вздохнул:
– Ильмар, Маркус – из тех людей, что ногу поднимая, уже знают, куда ее поставят. Скажи... никогда он не говорил с тобой о земле иудейской?
– Нет.
– Значит, точно. О том думал.
– А ведь ты прав, старый лис! – воскликнул Антуан. – Прав!
– Зачем ему в Иудею... – начал я. И замолчал, потому как понял.
– Искупитель он или Искуситель, а другой дороги ему нет! – тонко вскрикнул Жан. – Понял, Ильмар? Ты что, думаешь, чтобы в силу вступить, Маркусу надо возмужать? Это дело десятое! Где бы и как бы он ни прятался, его в Иудею тянуть будет!
– Зачем? – тупо спросил Йене.
– Чтобы понять, кто он есть, – ответил, вместо негодующе. всплеснувшего, руками Жана, его старый друг. – Чтобы прийти туда, откуда начал свой путь Искупитель.