Шрифт:
Близкие контакты седьмого рода
Аннотация: Сказка о прекрасной принцессе на белом... звездолёте. Ну, может быть, не совсем принцессе. И не совсем прекрасной — на любителя. Но если таки распробовать — м-м, бабушкино земляничное варенье не сравнится с этим! Незабываемые новогодние выходные обеспечены. Ну и, как водится, любовь-морковь... Но при чём здесь двулетнее травянистое растение семейства зонтичных? Пардон, небольшие недоработки словаря идиом и фразеологизмов.
Вечер тридцатого декабря подмигивал огоньками, как
Впрочем, к чему обвинять мироздание в технических неполадках с изображением? Скажем уж правду: Леся возвращалась на такси с новогоднего корпоратива на работе. Сама за руль в таком виде она сесть не решилась и правильно сделала — от греха подальше.
Нет, она, конечно, держала себя в рамках приличий. Тёплый хмель покачивал её, здравый смысл время от времени выдавал значок «подключение с ограниченными возможностями», но в целом кое-как работал.
— Ик! Ой, — мощно тряхнуло Лесю всем телом, галактики опять вздрогнули, астероиды столкнулись. В нос ударило шаловливое эхо шампанского и мандаринового аромата. — Извините, — на всякий случай добавила она.
Таксист лишь добродушно и понимающе усмехнулся.
Доехала она благополучно, расплатилась. С тёмного неба падал мягкий, ласковый снежок, и в его пелене такси растворилось, поскрипывая колёсами по пушистому свежевыпавшему покрывалу.
Леся не сразу попала ключом в скважину замка на калитке. Ключ всё время упирался в непреодолимое препятствие, выкидывая в слегка подогретом винными парами воображении Леси табличку: «В доступе отказано». Так, кажется, бывает в кино, когда какой-нибудь хакер пытается взломать засекреченную базу данных спецслужб.
— Тьфу ты! — Леся хлопнула себя по лбу и рассмеялась.
Причина «отказа в доступе» оказалась проста: она всего лишь пыталась вставить ключ не той стороной. Как только она его перевернула, дело сразу пошло как по маслу. «Доступ предоставлен», — загорелась воображаемая зелёная табличка, замок поддался, и Леся наконец проникла в свои владения.
Домик со вторым этажом-мансардой достался ей от бабушки. Кругленькую сумму пришлось вложить в ремонт, провести интернет, сделать современные удобства. Раньше Леся отдыхала здесь только летом, но прошлой осенью перебралась на постоянное жительство. Хоть дорога до работы из пригорода удлинилась, но ей так необходим был отдых и тишина! Знаете ведь, как бывает в городской квартире: семейство этажом выше ходит в чугунных тапочках, соседи справа сверлят стену уже третий год, делая в ней девятитысячную по счёту дырку, снизу живёт мнительная бабушка, которая уверена, что все звуки исходят именно от вас, и пишет на вас жалобы... В частном доме ничего подобного нет. Покой и тишина.
— Эхх, игррррай моя гаррмошка... кхы, кхы, кхххх, — выписывая ногами зигзагообразную траекторию по улице, тащился поддатый Петрович, живший через четыре дома от Леси.
Ну, разве что такое бывало. Новый год ведь — что поделать. Петрович был в целом безобиден, никого по пьяной лавочке не задирал. Мог только куда-нибудь свалиться и захрапеть. Так-то он был мужик хозяйственный и мастеровой — когда трезвый. Руки золотые. Когда-то он Лесе с ремонтом помог, тем самым сократив расходы.
А отдыхать Лесе в загородной тиши было от чего. К своим тридцати трём годам она руководила отделом на промышленном предприятии. Работа была напряжённая, причём в последний год стрессы как-то уж очень крепко навалились. Леся держалась
Уходящий год вымотал её и на личном фронте. Отношения с Марьяной становились месяц от месяца тяжелее, и причиной тому была необузданная ревность. Это были какие-то американские горки: то всё прекрасно, гладко и замечательно, то вдруг в Марьяне пробуждался спящий вулкан, готовый залить лавой всё живое в округе. Марьяна могла заваливать Лесю SMS-сообщениями целый день: «Где ты? Что ты делаешь? С кем ты сейчас?» Леся, улучив секундочку, украдкой отвечала: «Я на совещании, давай попозже». Конечно, следовал гневный ответ: «Придумай уже отмазку поновее! В общем, можешь забыть ко мне дорогу...» Леся знала, что будут ещё SMS-ки, но, сжав зубы, отключала телефон на время совещания.
Всё заканчивалось примирением, но каких нервов это стоило Лесе! Если бы не эти периодические припадки бреда ревности, Марьяна была весёлым, обаятельным и интересным человеком, с огоньком во взгляде и копной тёмных коротких кудрей. Вся она была словно электрическая... И взрывная, увы. Эти взрывы оставляли в душе Леси воронки, которые затягивались ох как долго...
Была ли у Марьяны хоть одна реальная причина так бешено ревновать? На сторону Леся не смотрела, ни с кем не заигрывала. В её жизни существовала только работа, чтение книг на досуге и Марьяна. Да, она была красивой женщиной. Она напоминала актрису Анастасию Вертинскую в молодости — ту, что играла роль Гуттиэре в фильме «Человек-амфибия». Её прозрачные глаза, похожие на голубые топазы, мерцали и переливались озорными искрами, когда она смеялась, а когда плакала, сверкали ещё ярче. Правильный точёный носик, маленький коралловый рот, лёгкая, воздушная фигурка, на которой особенно очаровательно смотрелись приталенные наряды... Она была как статуэточка, тонкая и грациозная, выточенная рукой влюблённого мастера. Конечно, это притягивало взгляды. И не только мужские. Но Лесе легкомысленное поведение было чуждо, не любила она кокетничать, хотя вся её природная красота к тому располагала. Разве только за эту красоту и можно было её ревновать... Наверно, только ею она и провинилась.
В итоге в ноябре Марьяна стала бывшей девушкой Леси. Мало того, что на работе той приходилось несладко, да ещё эти выкрутасы и истерики возлюбленной... Жили они не вместе, встречаясь то у Леси, то у Марьяны, и их это устраивало. Поэтому обошлось без дележа имущества, включая бельё, сковородки, фены и тазики. Марьяна ещё долго бушевала, пыталась ей писать в социальных сетях, но Леся её всюду заблокировала, внесла её номер в чёрный список. Однако Марьяна умудрялась обходить заслоны: регистрировала фейковые временные аккаунты, звонила с чужих номеров.
А два дня назад она приехала к Лесе домой — вся такая тихая, виноватая, смиренная.
— Лесь, давай начнём всё с начала, а? Я понимаю, что вела себя как идиотка. Я... Я даже слов таких не знаю, как себя назвать!.. Но такого больше не повторится, клянусь.
Леся только вздохнула. Всё это она уже слышала, и не раз. Камнем на сердце повисло понимание: ничего не изменится. Может, первые месяц-два Марьяна на эйфории от воссоединения и будет паинькой, но потом всё начнётся снова.
— Марьяш, всё, — глухо проговорила она. — Я ничего не хочу возвращать. Я вообще уже ничего не хочу. Устала я, понимаешь? Устала.