Близкие контакты седьмого рода

Инош Алана

Первое потрясение отступило, и Леся обратила взгляд на «брёвнышко» у своих ног, пощупала пульс на сонной артерии. Ничего не нащупала и закричала:

— Вы что с ней сделали?! Вы её убили?

— Успокойся, — промолвила Айяла. — Эта скандальная особа только погружена во временный анабиоз. Мне пришлось это сделать, чтоб прекратить её агрессию. Она придёт в себя без каких-либо последствий для своего здоровья.

— Анабиоз? Вы кто вообще? — попятившись уже от несколько другого ужаса, пробормотала Леся. — И почему вы мне тыкаете? Мы что, знакомы?

— Просто в нашем языке не существует обращения на «вы», — спокойно объяснила незваная гостья. — И множественное число в этом случае для меня непривычно. Прости, если прозвучало неучтиво.

Отвечаю на твой вопрос: я — с планеты Эйя. Я путешествую в поисках новых впечатлений.

— Что за... бред? Научная фантастика какая-то, — пролепетала Леся.

— Отнюдь, — сказала Айяла. — Смотри.

Она взглянула куда-то в сторону, блеснув огоньками в глазах, и во дворе замерцали очертания вытянутого предмета. Сперва он выглядел прозрачным, как сгусток воды в невесомости, сквозь него просвечивали кусты смородины и забор, но потом сполохи радужного сияния сделали его более плотным, материальным. И вот перед Лесей предстал серебристый летательный аппарат в несколько раз больше самого крупногабаритного автомобиля-внедорожника. Он левитировал над заснеженным участком, не касаясь его и не оставляя следов. У Леси вырвался запоздалый, заблудившийся «ик», хотя хмель как ветром сдуло. Ей вдруг вспомнились вздрагивающие галактики и сходящие со своих орбит планеты... Неужели её икота вытряхнула из глубин Вселенной... вот ЭТО вот?.. Абсурд, конечно, но она будто чувствовала. Не зря её мысли, вспененные пузырьками шампанского, потянуло на космическую тему. Кстати, идея для писателей-фантастов: Великий Демиург, создатель миров, перебрал вечером в пятницу, и сила его Великой Созидающей Икоты столкнула какие-нибудь там молекулы, и получилась вот такая вот... штуковина. Штуковина, в которой мы сейчас живём.

— О-фи-геть, — раздельно, по слогам произнесла потрясённая Леся и села в снег. Что-то твёрдое впилось... Опа, а вот и ключи. Металлоискатель не понадобился, достаточно оказалось ищущих на себя приключений «вторых девяносто».

А в глазах Айялы вдруг замигали зелёные огоньки — что-то вроде курсоров на мониторе компьютера. Мигнули они раза два или три и исчезли.

— Прости, что? — переспросила она в лёгком замешательстве. — О-фиг-еть... Корень «-фиг-». Но какое отношение к этому имеет плод субтропического листопадного растения, иначе называемого инжиром? Ты хочешь сказать, что переела фиг?

У Леси невольно вырвался фырк. Удивительно, как в таких диких обстоятельствах она вообще могла выдавливать из себя какое-то подобие смеха: Марьяна валялась бревном на снегу с перекошенным лицом кота Тома, получившего бейсбольной битой по макушке, а невысоко над землёй в её собственном дворе парил инопланетный летательный аппарат — совершенно реальный, хоть сейчас протяни руку и потрогай.

— Это — образное выражение, — хмыкнула она. — Это значит — я в шоке.

— Ах да... — И Айяла опять замигала зелёными огоньками. — Кажется, в словарь идиом и фразеологизмов русского языка, который загружен в мою память, вкралось упущение. Ну ничего, я сейчас внесу дополнение. — Через секунду она сообщила: — Готово. Благодарю тебя за усовершенствование моего словаря. Перед путешествием я загрузила себе в мозг кое-какую информацию о вашей цивилизации, но некоторые пробелы в моих знаниях, вероятно, есть. Буду признательна тебе, если ты по ходу нашего общения их восполнишь... Гуттиэре.

А вот теперь настала очередь Леси пробормотать:

— Прости, что?

Удивительные глаза Айялы были очень близко, они жили и дышали золотыми прожилками, переливаясь всеми оттенками фиолетового — от нежно-сиреневого до глубокого, почти космического. Лесю будто обнял кто-то незримый — мурашки скользнули по телу зябким ветерком.

— Изучая вводный курс в человековедение, я познакомилась также с кинематографом, — шевельнулись губы Айялы совсем близко от лица Леси. — У нас есть искусство, но оно представлено другими видами, которых на Земле не существует. Кинематографа в

вашем, человеческом понимании среди них нет. Есть так называемое «погружение», чем-то похожее на вашу виртуальную реальность, но гораздо более высокого качества, которого вы пока не достигли. Зрителю не нужны шлемы, перчатки, костюмы и прочие приспособления, воздействующие на тело. Он просто входит в иной мир, не «максимально приближенный» к реальному, а неотличимый от него. Ваш кинематограф — интересное явление, хоть и двухмерное. К сожалению, мы располагаем всего несколькими ознакомительными отрывками из ваших фильмов. Из всех мне больше всего... как это у вас говорится? Запал в душу фрагмент с этой девушкой... Гуттиэре. И я решила её во что бы то ни стало отыскать. И нашла.

Тонкие длинные пальцы Айялы коснулись щёк Леси, пульсирующие оттенками глаза вводили в мягкий транс. Это было сродни хмелю, только гораздо тоньше, волшебнее. Почти онемевшими от этого хмеля-транса губами Леся всё-таки проронила:

— Я не актриса Анастасия Вертинская. Хоть все и говорят, что я похожа на неё. Но она — гораздо старше. — И, видя в глазах Айялы зелёные курсоры недоумения, добавила проще: — Я — не Гуттиэре. Я только похожа. Я — Леся.

— Даже если ты действительно лишь похожа, то сходство поистине удивительное, — промолвила Айяла. И повторила, как бы пробуя имя на вкус: — Леся, Леся... Мне нравится. Благозвучно. Позволь спросить: а по какой причине эта скандалистка... — Она покосилась на «брёвнышко» в анабиозе. — По какой причине она повышала голос на тебя?

— В двух словах не расскажешь, — вздохнула Леся.

— Ты хочешь сказать, что это долгая история? Я никуда не спешу. Позволь только мне сначала... — Айяла опять сверкнула глазами, и Марьяна с лёгкой вспышкой... исчезла. — Ну вот, так гораздо лучше.

У Леси сам собой открылся рот.

— Куда она делась?!

— Она была телепортирована по своему месту жительства, — пояснила Айяла. — Очнётся через сутки у себя дома. Хотя я не вполне понимаю твоё беспокойство об этой неадекватной дикарке. Она вела себя возмутительно, и у меня возникли опасения, что она может причинить тебе вред. Поэтому я не могла не вмешаться.

Слегка придя в себя после зрелища мгновенной телепортации, Леся поняла, что уже окончательно протрезвела. Ещё б не протрезветь с такой... фантастикой наяву. Ей ничего не оставалось, как только пригласить Айялу в дом. Она растопила камин и задумалась: чем же попотчевать гостью из далёкой-далёкой галактики? Может, она не ест земных продуктов? Впрочем, вопрос быстро решился: у той был всезнающий сканер, который анализировал всё, в том числе и химический состав пищи. Айяла отвергла мясо и колбасу, а вот от слабосолёной форели и фруктов не отказалась. Также она вежливо отстранила от себя вино:

— Благодарю, но наша раса очень чувствительна к этиловому спирту. Даже небольшая и безопасная для человека доза может убить нас.

— То есть получается, тебе даже кефир нельзя? — удивилась Леся. — Там маленькая граммулечка алкоголя есть.

Айяла просканировала своим прибором пластиковую бутылку кефира.

— По данным сканера, такое содержание этанола — предельно допустимое для нас. По вашим меркам, от данного продукта я испытаю сильное опьянение.

— Хм, забавно, — хмыкнула Леся. — То есть, тебя унесёт от стакана кефира, как от стакана водки?

— Унесёт? — В глазах Айялы зелёными огоньками снова замигал лингвистический поиск.

Леся охотно пояснила, и та внесла в свой словарь недостающую статью.

— А словарь русского мата ты себе не загрузила? — с усмешкой-прищуром спросила Леся, пододвигая к разгоревшемуся в камине огню два кресла.

— Увы, пласт обсценной лексики я пропустила, — призналась эйянка, устраиваясь в предложенном кресле.

Села она очень изящно, склонив сомкнутые колени чуть в сторону. По сравнению с миниатюрной Лесей, она казалась долговязой, с длинными руками и ногами, но двигалась грациозно и ловко.