Близкие. За чертой дозволенного…
Шрифт:
Я сирота, не считая брата. Он мой единственный опекун и близкий по крови человек. А еще он - законченный мерзавец и подонок. Дело не в личной обиде. Просто, мой брат - торговец наркотиками, оружием и барабанная дробь - людьми.
Рассказал мне об этом Пётр Савин. Друг, моего умершего отца и его партнер по бизнесу. Я не доверчивая дурочка, чтобы верить на ‘слово’, но у Петра имелся компромат на брата. Только вот, показать он никому, кроме меня его не осмелился. Поскольку иметь такое на моего брата - это, тоже, что и подписать себе смертный приговор.
Я же, связав некоторые события злополучного
– Айс!
– кажется брат зовет меня уже не первый раз. Я перевела на него равнодушный взгляд.
– Что?
– Ты можешь побыстрей, я отвезу тебя - терпеливо ответил брат.
– Нет, спасибо, я сама. Езжай - уже два месяца, я не езжу с братом в институт, не могу перенести его присутствие так близко от себя.
– Айсир, это глупо, почему ты отказываешься ездить со мной? Ну или хотя бы на такси?
– ага, а где мне столько денег взять? Я живу жизнью студентки, а не дочки миллионера.
– У меня нет таких сумм, чтобы тратиться на такси - пожала я плечами.
– Но моя карточка, я же давал тебе…
– Я не пользуюсь ей, она где-то в гостиной валяется. У меня есть деньги на всё, что мне нужно, спасибо - я отодвинула чашку с хлопьями. Вот еще кое-что, я больше не ем приготовленную братом пищу. Конечно, это дурость, но каждый раз я думаю, что после его прикосновений даже еда станет грязной.
– Я пошла - предупредила я уже стоя в коридоре.
– Раз ты так быстро, давай я тебя всё же подвезу - попытался натянуть сапоги брат.
– Нет, спасибо, пока - всё так же равнодушно, ответила я и вышла из дома.
Сегодня я наверное, опять опоздаю. Но не страшно, никто меня в универе не ждет, а преподаватели вообще смотрят на мои опоздания сквозь пальцы, уж не знаю кого в этом благодарить.
Так и оказалось. Никто и не заметил моего получасового опоздания. Будто и сейчас меня нет или наоборот, я есть. Только Натали нахмурилась и покачала головой - она теперь у нас староста, но мои опоздания еще ни разу не внесла в журнал. Да и семинары, на которых я последние два месяца постоянно отмалчиваюсь, всё равно неизменно имеют отличную оценку. Видимо, Натали самоуправствует.
Я слабо ей улыбнулась, но Натали уже отвела от меня взгляд. Да, смотреть на меня не очень-то приятно. Я итак была маленькая и низенькая. А последнее время, мне места в автобусе стали уступать, потому что со старушкой путают. Но мне не обидно, скорей нравиться, можно спокойно ездить в транспорте.
Утро выдалось каким-то особенно морозным и пасмурным. Я так и не решилась снять тёплую дубленку. Раньше на меня было не одеть лишнюю кофту, даже в лютые морозы, а сейчас с меня ее с таким же успехом не снять. Я стала мерзнуть. Постоянно мне хочется укутаться в шерстяное одеяло и даже нос из него не высовывать. Наверное, это последствия операции.
Я вздрогнула, когда прозвенел
Как только я оказалась в коридоре, на меня обрушился весь поток криков и звуков исходящих от окружающих. Даже уши стали ныть. Но я уже научилась прятаться от этого и от тех, кто жаждет со мной пообщаться. Стараясь казаться незаметной, что сделать было несложно. Я дошла до лестницы и толкнула боковую дверь в стене. Подсобка. Здесь когда-то хранили предметы для чистки и уборки этажей. Но позже она показалась завхозу слишком маленькой и неудобной. Поэтому теперь эту комнату никто не использует.
Нашла я ее случайно месяца полтора назад. Просто оперлась на стену и стала падать назад. Дело в том, что подсобка сливалась с покрашенными стенами и не имела дверной ручки снаружи. Только если толкнуть дверь, можно было войти. Нет в этом ничего сверхъестественного. Всё элементарно. Ручка отвалились и никто не додумался ее переделать, а летом был ремонт, стены покрасили, вместе с дверью, но ручку так и не сделали. Благодаря чему я могу сидеть в тишине и покое.
Сегодня явно был не мой день. Дождавшись, как и обычно звонка с перемены. Я выбралась из своего темного укрытия, (лампочку вкрутить некому, сама боюсь). И уже поворачивая в сторону своей аудитории, заметила Кирилла. Я стараюсь с ним не пересекаться, но не всегда получается, в такие дни я особенно ощущаю черную полосу, которая сейчас в моей жизни.
Кирилл выглядел как всегда превосходно, модные джинсы, отороченный мехом полувер, он был не один, что давало надежду на молчаливое бегство. Почему молчаливое? Как правило, Кира всегда пытался поговорить, когда видел меня и приходилось хоть парой слов, да обменяться. А сейчас, когда рядом с ним стояла миловидная студентка, кажется с нашего потока, я рассчитывала, что он не обратит на меня внимание.
Кирилла я ненавидела, если брат вызывал чувство гадливости, то Кирилл только ненависти и вперемешку с презрением. Мой пофигизм рядом с ним засыпал и на волю вырывалась ярость. Еще тогда, в больнице, одна глазастая и языкастая медсестра рассказала мне о драке, произошедшей между братом и Кирой. Он ударил меня специально из чувства мести. Зуб за зуб. Вот такая своеобразная логика. Но в отличии от брата, который не отказывался от своей вины, Кирилл считает, что имеет право разговаривать со мной. Я естественно думаю иначе.
Медленно и тихо пробираясь в аудиторию, я постаралась максимально не привлекать внимание, но уже почти пройдя мимо услышала ненавистное приветствие:
– Айс, доброе утро - я быстро кивнула, не оборачиваясь и собиралась продолжить свой путь, но мне не дали.
– Как твои дела?
– будто и не замечая, что я не жалею видеть его, продолжил говорить Кира.
– Замечательно - процедила я сквозь зубы.
– Ты какая-то бледная, ничего не случилось?
– Нет - он не держал меня и не заставлял отвечать на свои вопросы, я сама как дура стояла и разговаривала, так и не обернувшись с Кириллом.