Близнецы. Часть первая
Шрифт:
– Ну, вот и хорошо. Сходите пока за Рагной.
У батрачек тихонько заскрипело между ушей.
– Госпожа ведь уже послала…
– Бегом сходите. Все.
Девушки снова спружинили и скрылись за углом. Вовремя. Ортрун уже выставила указательный палец, чтобы ткнуть брата в вышивку на груди.
– И никаких фокусов, Освальд!
– Как прикажешь, сестрица, – промурлыкал тот.
Они все-таки не сцепились. Ну, вот и хорошо.
Первая из посланных за Рагной батрачек ожидаемо первой и прибежала назад, изо всех сил прижимая к себе льняной сверток. Потерев
Ортрун выдохнула, раздув ноздри, махнула на брата рукой, опять взяла Гоздаву под локоть, мол, идем отсюда, и потом, на ходу оглядевшись по сторонам, спросила:
– А где Модвин?
– Уже там! – выкрикнул Освальд ей в спину. – Я велел ему спрятаться под скатертью!
Госпожа Фретка обернулась, уколов брата ледяным взглядом, но потом растаяла и даже улыбнулась, посмотрев на дочь. Впрочем, голос Ортрун прозвучал, как обычно, жестко:
– Сказано ведь было ждать меня. Освальд всегда все портит. Невесту его не спасти, но если он так и продолжит портить мне Модвина, она очень быстро останется вдовой.
Это все было не всерьез, конечно. Ортрун просто привыкла так выражать беспокойство. О младшем брате – а Модвин был сильно младше, совсем еще пацан – она беспокоилась искренне и выражала это при каждом удобном случае. В общем, Гоздава мальчишке сочувствовал. Модвина, разумеется, никто не окунал головой в сточную канаву, как поступали со Збинеком старшие братья, но маленький Фретка глядел так тоскливо из-под черных бровей, будто канава ползала за ним на карачках.
Уже на подходе к большому залу, из-за полуприкрытых дверей которого доносились звуки подергивания струн, Ортрун и Збинек споткнулись о ползающего на карачках замкового управляющего.
– Что такое, Дивиш? – строго спросила она.
– Ты чего, старик? – поинтересовался он.
Дивишу уже пошел пятый десяток, и Збинек отчего-то чувствовал себя хорошо, когда так его называл. Хотя вообще с управляющим доводилось общаться редко: в каждом господском поместье обязательно есть управляющий, но Сааргет выделился и здесь, потому что замком, как и самим управляющим, управляла Дивишева жена.
– Гетман, госпожа! – расшаркался вскочивший на ноги старик и посетовал: – Нигде не могу найти Ютту.
– Значит, она занята, – с уверенностью в голосе предположила Ортрун, но Збинек почувствовал, как она напряглась. – Все готово?
– Ждем вас и начинаем, – доложил Дивиш.
– Прелестно.
– А тут ты чего искал? – спросил Гоздава. – Жену?
Управляющий моргнул и спохватился.
– А, нет, – пробормотал он, показав на раскрытой ладони маленький сапфир в золоте. – Госпожа Сикфара потеряла серьгу.
Збинек приценился: красиво, но не стоит даже его нынешнего коня. В сааргетских конюшнях очень славные кони, Освальд в них разбирается не хуже, чем в выпивке. Ортрун взяла украшение, послала управляющего дальше искать Ютту и призадумалась.
– Есть про это какая-нибудь примета?
– Про что?
– Про невесту, которая теряет серьгу в день свадьбы.
– Мне-то откуда знать?
– Ну, ты же видел больше невест, чем я.
– Какое мне до них дело? То ж были не мои невесты, – сказал Гоздава и хитро улыбнулся.
Ортрун, тоже чуть скривив губы, покачала головой и жестом велела дверям открыться.
Давным-давно Сааргет принадлежал Хаггеде – то есть, сама земля принадлежала, не замок, потому что хаггедцы вообще не строят замков, – но даже там, на богатейшем востоке, Збинек не видал разом столько серебра. Золота, правда, видал и побольше, но серебро в Берстони было в самом ходу, и Фретки могли позволить себе заставить по два ряда широченных столов начищенными до металлического блеска приборами. Понятно, чего ублюдок Бруно – наполовину хаггедец, а значит, смыслящий в деньгах человек – так яростно тянулся к наследию покойного отца.
Збинек вот тоже тянулся к своему наследству, но слегка по другим причинам: перед самым побегом из дома выбив глаз среднему брату, он мечтал однажды вернуться во главе большого отряда и ослепить старшего. Ортрун всецело поддерживала эту идею, ведь и для ее целей требовалось собрать много сил. Сегодняшняя свадьба, можно сказать, была отправной точкой длинного пути к власти.
Сказал бы кто-нибудь Збинеку лет двадцать назад, что он однажды увязнет по уши в политике.
– Друг мой! – дрожащим от волнения голосом воскликнул Стефан Шилга, отец невесты. – Рад тебя видеть! Поможешь кое с чем?
Збинек не считал Стефана Шилгу другом, не был рад его видеть и не собирался ему ни с чем помогать, но Ортрун шепнула:
– Займись им. Мне нужно тут быстренько всех обласкать и вытащить Модвина из-под стола.
Примерно так и выглядела берстонская политика.
Потерянная серьга невесты оказалась у Гоздавы в руке, когда Ортрун отпустила его локоть и пошла приветствовать гостей. Слуги уже отправились звать молодых, свадебный обряд вот-вот должен был начаться, и, видимо, поэтому ладонь Стефана Шилги оказалась липкой и холодной.
– Что у тебя стряслось? – спросил Збинек и вытер пальцы о штаны.
– Кроме того, что Сикфара выходит замуж и оставляет меня наедине с женой? – вымученно усмехнулся Стефан и понизил голос до шепота: – Я забыл слова ее клятвы. Напрочь. Чем клянется женщина?
Збинек нашел взглядом Ортрун, которая что-то внушала взлохмаченному младшему брату, намертво вцепившемуся в алую скатерть, и тяжело вздохнул.
– Кровью, слезами и потом, – сказал Гоздава и задумчиво почесал щеку. – Нет. Сначала пот, потом слезы.
– А мужчина – именем, землей и..?
– Мечом.
– Мечом! – с улыбкой подхватил господин Шилга. – Да, разумеется. Благодарю. Я слышал, Освальд хорошо владеет оружием.
Збинек пожал плечами.
– Ну, неплохо. У них с Ортрун был один наставник.
– Выходит, моя дочь в безопасности? – спросил Стефан вроде бы в шутку, хотя пытался при этом заглянуть Гоздаве в глаза.
– Да, – ответил Збинек и всучил придурку сапфировую серьгу. – Но все равно скажи ей, чтоб ухо держала востро.