Шрифт:
Пролог
— Качай сильнее, Андрюша, я не испугаюсь! — весело кричала маленькая девочка, дрыгая ногами в воздухе и нетерпеливо ёрзая на кочелях.
— Котёнок, не дёргаяся так, а то свалишься. — хмурился парень лет четырнадцати, но всё же, повинуясь просьбе младшей сестры, толкал качель сильнее.
— Даже если буду падать, ты обязательно меня поймаешь. — смеялась девочка, ритмично двигая корпусом и ногами, помогая брату быстрее раскачать качель.
— С чего такая уверенность?
— Потому что знаю. Ты никогда не позволишь мне упасть.
Глава 1.
"Счастье есть лишь мечта, а горе реально." Вольтер
Она лежала на земле Глазами целясь прямо в небо Так никогда с ней ласков не был Весь мир кипящий на огне Холодной тенью в тишине Раскинув руки, выгнув тело Обняв огромный мир не смело Она лежала на земле Русский Размер
Той девочкой была я — Катя Соколова. Мой брат нежно звал меня Котёнком. Он говорил, что я такая же маленькая, милая и пушистая, и также мурлычу, когда мне от него что-нибудь нужно.
Я очень любила своего старшего брата. Такие разные снаружи, мы были очень близкими внутренне. Я была точной копией нашей мамы — не высокого роста, худенькая, с длинными каштановыми волосами и серо-голубыми глазами, небольшим слегка вздёрнутым носиком и пухлыми губами. Не смотря на то, что я была совсем ещё ребёнком, было очевидно, что я буду миниатюрной.
У Андрея, в противовес мне, были русые, как у нашего папы, волосы, а черты лица настолько правильные, как буд-то его рисовал художник. Уже в подростковом возрасте брат был высоким и крепким. Я думаю, что про него можно даже сказать, что он был красив. Но что мне действительно в нём нравилось — это глаза. Они были глубокого зелёного цвета, такого необычного оттенка, что казались ненатуральными. Два огромных малахита ярко выделялись на его правильном лице. Их невозможно было не заметить, они горели настолько ярко, что, войди он в полную мрака комнату, она бы озарилась одним только свечением его глаз.
Между нами была разница в целых одиннадцать лет, но, казалось, не существует более крепкой дружбы и преданности чем та, что была между нами. Я всегда переживала и плакала, когда папа кричал на него за любой мой проступок. Отец говорил, что обязанность Андрея смотреть за мной и оберегать от всего. И если я проказничала, то виноват был Андрей, если ударялась, то получал за это тоже брат. Я любила папу, но даже тогда, будучи четырёхлетней девочкой понимала, что он не справедлив к нему.
Я никак не могла понять, почему один и тот же человек настолько по разному относится к своим детям. Меня папа просто обожал. Он всегда был ласков со мной, никогда я не слышала от него ни единого грубого слова, в то время как Андрей получал по ушам бквально по любому поводу.
Благо, наша мама никогда не делала различия между нами. Мы оба всегда были её любимыми детьми. Она, также как и я, расстраивалась и плакала, когда отец кричал на Андрея или бил его. Но в нашей семье папа был главным, его авторитет давлел над всеми, и над мамой в том числе.
Помню, как я разбила вазу, когда лезла в кухонный шкафчик за конфетами, и папа за это отлупил Андрея ремнём, а потом заставил собирать осколи и мыть пол.
Но брат никогда не винил меня за такое отношение к нему. Он любил
— Ты ненавидишь меня? — спросила я у него, когда, стоя на коленках, он собирал осколки от той злосчастной вазы.
— Что? Нет! С чего ты вообще такое взяла? — удивлённо посмотрел на меня Андрей.
— Потому что это я во всём виновата. Я разбила эту вазу! И вообще, мне папа не разрешал трогать конфеты до ужина, а я не послушалась. И вот, посмотри, что получилось — от обиды я начала плакать, опустившись рядом с Андреем и обхватив себя руками за коленки.
— Котёнок, не надо! — с горечью в голосе сказал брат. Он бросил осколки обратно на пол и, крепко прижав меня к себе, стал гладить по голове. — Я совсем не сержусь на тебя, честно. — уверял меня он.
— Правда? — пропищала я в ответ.
— Конечно. Я же люблю тебя, малышка. — ласково сказа брат. Потом потрепал меня по голове и добавил — Разве можно всерьёз обижаться на котят?
И мы засмеялись.
Я знала, что Андрей говорит правду. И даже не смотря на действительно тёплые отношения с отцом, по настоящему близка я была только с братом. Я и мысли не допускала о том, что может быть по другому.
Но один злосчастный вечер разрушил всю мою жизнь. До сих пор я вспоминаю тот день с содроганием. ***
Это был день рождения Андрея. Ему исполнилось семнадцать лет. Всю первую половину дня мама провела за готовкой. Мне было приятно, что этот день был посвящён моему брату. Я беззаветно радовалась тому, что сегодня всё будет только для него, слишком мало в его жизни было дней, в которые он бывал действительно счастлив. Но сегодня всё должо было быть идеально.
Помню, я тогда увлекалась шитьём мягких игрушек и в подарок для Андрея сшила ему мягкого белого котёнка.
— Это тебе. С днём рождения! — я счастливая стояла возле его кровати и протягивала брату его подарок.
Он только проснулся, и я застала его врасплох.
— Котёнок, это ты сама сшила? Для меня? — не понимаю почему, но Андрюша был очень удивлён.
— Ну да… — застенчиво пробубнила я. — Тебе не нравится?
— Да ты что! Это лучший подарок, Катюшка. — просиял Андрей. — Этот котёнок напоминает мне тебя — лукаво улыбнулся он.
Брат схватил меня в охапку и крепко сжал в объятиях. Я ворчала и отбивалась, но на самом деле была просто счастлива. Я любила, когда он так обнимал меня и дорожила этими моментами нашей с ним близости. Я нуждалась в нём, как в воздухе. И, если мы долго не были вместе, ощущала физический и душевный дискомфорт. Я была зависима от него, но была слишком маленькой, чтобы чётко это осознавать.
— Ну так что, какие планы на сегодня? — спросила я, когда он наконец разжал свои объятия.
— Не знаю даже. Хочу провести этот день с вами. — пожал плечами Андрей. Для семнадцатитилетнего парня он был на удивление домашним. Гулянкам и друзьям он всегда предпочитал вечера в кругу семьи, вечера со мной.
Мы посидели за столом. Мама приготовила все любимые блюда Андрея. Всё было хорошо. Брат был счастлив, и я была счастлива вместе с ним.
Пару часов спустя, мы наевшиеся до отвала, смотрели телевизор, когда у Андрея зазвонил телефон.