Близость
Шрифт:
Берк Джамен послал двух самых верных своих приспешников разыскать Ребекку и получить от нее объяснение. Им было приказано в случае необходимости применить силу, чтобы узнать у Ребекки правду.
К тому времени, когда эти двое прибыли в дом Джамена в Филадельфии, Ребекка исчезла. Так же как и вся ее одежда, драгоценности и двести пятьдесят тысяч долларов с ее счета.
Больше Ребекку Джамен в Соединенных Штатах не видели. Никогда больше не была она известна под этим именем. Она раздобыла новое удостоверение личности и просто сбежала. Во всяком случае, так решил Берк Джамен, тем не менее
Что касается Джордана Лазаруса, то он провел несколько приятных месяцев, наблюдая, как неуклонно растет цена акций "Мичиган металс" и подсчитывая прибыли, которые потекли ему в руки после провала плана Берка Джамена, приведшего того в тюрьму.
Все дело в том, что Джордан все-таки вложил деньги в "Мичиган металс".
Клюнув на приманку Ребекки Джамен, Джордан тщательно изучил все прошлые сделки ее мужа и его компаньонов. Джамен в основном занимался тем, что доводил компании до разорения. Джордан был убежден, что то же самое он намеревался сделать с "Мичиган металс".
Без ведома Ребекки и ее мужа именно Джордан анонимно проинформировал попавшее в ловушку высшее руководство "Мичиган метал" о том, что группа инвесторов пытается довести компанию до банкротства. Это сообщение почти немедленно было передано комиссии по ценным бумагам и биржевой деятельности.
Предупредив компанию о том, что происходит, Джордан на пятьсот тысяч долларов купил акции "Мичиган металс" по цене три с половиной доллара, собрав все ликвидные активы и все, что у него было в наличии. Компания избежала разорения, и цена на акции стала постепенно расти. Теперь при цене семьдесят два доллара за акцию сделанные им инвестиции оценивались в десять миллионов долларов.
Берк Джамен никогда не узнал о вложенных Джорданом деньгах в "Мичиган металс", потому что тот делал это не сам. В этом ему помог один доверенный человек, который был обязан Джордану за поддержку. Даже теперь имя Джордана нигде не упоминается в документах "Мичиган металс".
Наделавшие столько шуму двести пятьдесят тысяч долларов на счет Ребекки Джамен перевел не кто иной, как Джордан Лазарус. Это был обычный банковский чек, подписанный анонимным донором, но в глазах подозрительного мужа это не спасло Ребекку. Сам факт получения такой значительной суммы убедил его в том, что она была предательницей. А внезапное исчезновение еще больше укрепило его убеждение.
Сама же Ребекка была слишком занята устройством своего побега, чтобы интересоваться, откуда появились эти таинственные двести пятьдесят тысяч. Лишь спустя полгода, безопасности ради поселившись в маленьком курортном городке на побережье Перу, она поняла, какая ирония заключалась в цифрах анонимного дара — двести тысяч, которые она просила, плюс небольшая премия — и решила, что донором, вероятно, является Джордан. Она молча выпила в его честь бокал pina colada и мысленно признала, что он научил ее кое-чему не только в сексе, но и в жизни.
Джордан же по сообразительности далеко позади оставил семейство Джаменов: и мужа, и жену.
Дело "Мичиган металс" превратило Джордана Лазаруса из удачливого мелкого бизнесмена в амбициозного и могущественного предпринимателя. Благоразумные вложения заработанных на деле "Мичиган металс" денег увеличили состояние Джордана к концу следующего года до двадцати миллионов. Еще спустя три года, благодаря рискованным операциям на рынке облигаций и удачному бизнесу на нефти, его состояние уже оценивалось почти в сорок миллионов.
Но главное, Джордан получил ценный урок: никогда не верь женщине.
Этот урок Джордан запомнил на всю жизнь.
Глава 6
Элликот, Штат Иллинойс.
Двадцать первого марта 1970 года Лесли Чемберлен вернулась домой, чтобы провести весенние каникулы с отцом. Она училась на предпоследнем курсе Корнелльского университета, специализируясь на журналистике и рекламе.
Том Чемберлен всегда с нетерпением ждал приездов дочери, тем более что они становились все короче. В первые два года Лесли провела летние каникулы, работая в интернатуре при одном из ведущих рекламных агентств в Нью-Йорке, и приезжала домой лишь на несколько дней.
С каждым приездом она выглядела все красивее, все увереннее и счастливее. Лесли, казалось, вся светилась, а ее огненные волосы, чья непокорность когда-то доставляла столько неприятностей, придавали ей еще больше блеска. Одежду она носила с естественной элегантностью и простотой, что производило большое впечатление. В джинсах и свитере она выглядела очаровательнее тех женщин, что одевались у лучших портных. Лицо с веснушками, но без косметики, дышало свежестью летнего утра.
Во время приездов домой Лесли готовила обеды, совершала с отцом дальние поездки на машине по бесконечным дорогам среди кукурузных полей, по вечерам играла с ним в карты, смотрела его любимые телепрограммы или просто болтала о том, о сем. Иногда они сидели молча, еще больше чувствуя близость друг к другу, прислушиваясь к музыкальным переливам весенних птиц, доносившимся с полей позади дома.
Однажды вечером он почувствовал необходимость поговорить с ней.
— Дорогая, — сказал он, — ты когда-нибудь чувствуешь себя одинокой? Я имею в виду маму и все…
Лесли улыбнулась. Она знала, что он переживал из-за того, что в жизни она лишена матери.
— Папа, — сказала она, — я никогда ни на минуту не чувствовала себя одинокой. Я была счастлива с самого рождения. Счастлива тем, что у меня есть ты.
Они замолчали. Тому Чемберлену было не по себе оттого, что его подбадривают, в то время как это он должен вселять в нее уверенность.
На третий день пребывания дома с Лесли случилось непредвиденное.
Она забыла привезти с собой достаточно блузок, а потому отправилась за покупками в город. Когда она выходила из магазина одежды с сумкой в руке, чей-то низкий голос остановил ее.
— Представить не мог, что встречу тебя здесь.
Она обернулась и увидела красивое лицо, когда-то так хорошо ей знакомое. Это был Джеф Петерсон. Из долговязого юноши он превратился в мускулистого, высокого мужчину, стоявшего в ярком свете полуденного солнца в прекрасно сшитом костюме-тройке, а потому выглядевшего еще красивее.