Блог демона Шаакси, или адская работёнка
Шрифт:
Потому мне пришлось почти весь день просидеть над интерактивной пентаграммой, организовывая записи о своих бессмертных подвигах и составляя список контрактов. И культистов, и Ростовщика я таким образом отложил на вечер — подальше от рабочего времени, любопытных взглядов Бэла и тентаклей гендиректора.
Начать решил с самого неприятного, то бишь, с культистов.
Тут надо объяснить, что люди, которые выбрали поклонение Шефу и прочим Тёмным Древним, специфичны по определению. Не всегда психи, нет. За этим может стоять множество вещей, конечно — неприятие норм общества или себя, юношеский бунт, протест, жажда острых ощущений, отрицание… Да даже предназначение, тёмное благословение
В общем, я веду к тому, что, конечно, далеко не всегда разного рода демонопоклонники так уж плохи. Среди них время от времени попадаются интересные, одарённые, достойные ребята. Но вот культисты… Прямо скажем, культы сами по себе, хоть светлые, хоть тёмные, хоть зелёные в оранжевую крапинку — явление довольно сложное, потенциально опасное и привлекающее зачастую своеобразный контингент. А уж демонопоклонческие культы разного толка… Считайте, повезло, если это просто горстка зацикленный на своеобразных сексуальных практиках ребят, которые таким образом бунтуют против консервативного общества. Попутно накачиваясь всякой дрянью и прикрывая это околоэзотерической символикой… Собственно, это описание подходит под девяносто процентов демонопоклонческих культов. И я готов признать, что звучит в целом не так уж страшно — особенно учитывая, что венерические болячки мне не страшны, а психотропы не действуют, как и гипноз… Но и удовольствия, будем честны, не особенно много, скорее неприятная рабочая рутина.
И это не говоря уж о том, что форму “классического” культистского демона — краснокожего голого рогатого мужика с внушительной мускулатурой и огромным агрегатом — я терпеть ненавижу. Как и всякие там змеино-козлиные атрибуты; я — птица, если что! Ну, не в прямом смысле этого слова, конечно, но во всех важных смыслах. Это моя первая печать, моя суть, облик моего первого призыва, моя самоидентификация со времён Древнего Египта, лик, в котором я впервые явился ей... Но кого в офисе это волнует, конечно…
Не важно.
Так вот, это я к тому, что девяносто процентов культистов — просто бунтующие дети всех возрастов и лезущие на стену от скуки любители экзотических развлечений. Ещё процентов так восемь-девять можно отнести под всякие там тайные ордена. У этих, конечно, всё серьёзнее, умнее… Страшнее тоже, как минимум, время от времени. Перспективнее для нашей конторы, потому что обычно такие ордена основывают уже не детки, которые заигрались в изначальное восстание, а люди серьёзные, могущественные… Которые понимают, что с помощью демонов они могут стать ещё могущественней. Или хотя бы обзавестись в стенах клуба полезными знакомствами.
Такой расклад был для меня интересен, как и для любого другого демона нашего отдела. Но фига там Бал дал бы мне такую вкусную работёнку.
И ещё оставался один процент на другой, самый редко встречающийся (и самый паршивый) тип культистов. И, хорошо зная Бала, я должен был бы предвидеть, что нарвусь именно на него.
Но всё равно это оказалось неожиданностью — слишком уж редко этот конкретный тип встречается в наши дни.
На самом деле, мне стало всё понятно про эту историю ещё до того, как одуряющий запах тёплой, молодой человеческой крови шибанул в нос — энергия, споро протащившая меня за собой, была насквозь пропитана болью, смертью, страданием, насилием и осквернением.
Чтоб тебя, Бал. Я тебе эту подставу ещё припомню!
6
— О Владыка, ты пришёл на наш зов! — голос человека дрожал не то от возбуждения, не то от восторга. А ещё от него разило безумием… в комнате в целом разило безумием.
Хотя я бы не назвал это комнатой, пожалуй.
Но и на тёмный подвал со всяким хламом, в каких современные колдунишки обычно вызывают демонов, это тоже походило мало.
Вокруг меня вздымались величественные колонны осквернённого храма. Не тёмного, конечно. Я бы и мысленно не сравнил это с тем же Серапеумом… хотя, с Серапеумом я в принципе ничего не сравнил бы. Слишком личное… Но сам факт, что это не было храмом, посвящённым кому-то из тёмных божеств. Ни в какой форме.
Очевидно, некогда это считалось монастырём, но потом (причём, судя по ощущениям, уже лет сто как) с верой у его обитателей что-то пошло слегка не так. Или не туда. Или не по тому адресу.
Теперь это было место, которое подверглось хулению, осквернению, издевательству, насмешке. Тени всего, что было тут содеяно, смотрели на меня из темных углов — пленённые здесь, застывшие между жизнью и смертью, не способные уйти…
Так уж вышло, что по долгу работы я видал много чего и очень разного. Пожив хотя бы пару столетий на Землях, всех вместе, с первой по восьмую, рано или поздно начинаешь относиться к жестокости весьма философски. После же первой тысячи лет процесс сдирания с кого-то шкуры живьём вызывает чаще раздражение своей бессмысленностью. В этом смысле вечность — весьма коварная штука.
Однако я осматривал тела на полу, желобы, доверху наполненные кровью, насаженные на пики головы, детей в клетке, ещё живого человека, выпотрошенного так, чтобы придать его телу псевдоангельское подобие — и ловил себя на том, что, кажется, крайне… отвык от всего подобного. Техногенный век, что неумолимо настал во всех подконтрольных нашей конторе вероятностях, оказался не сильно богат на подобные зрелища, как минимум, по сравнению с предыдущими. И скажу честно: за это я готов был простить техногенному миру и его откровенную пластиковость, и лицемерие, и потребительскую слепоту, и перенаселение, и мелочность. Не худшие недостатки, когда при этом освобождён от необходимости созерцать… ну, нечто вроде вот этого.
— Ты явился, о Владыка. Ты доволен нашей работой?
Точно. Работа.
Пора работать.
— Впечатляет, ребята, — сказал я. — Вы прям массовики-затейники!
Они вздрогнули.
Ну да, точно, голос следовало бы поменять, да и стиль общения тоже. Здесь уместнее что-то грубое, звериное, а не моё бархатистое воркование искусителя и льстеца. Промах дилетанта, однако; впрочем, оно может и к лучшему — контрасты обычно хорошо работают.
Да и поздно уже перестраиваться.
Я переступил с копыта на копыто. Какие же неудобные, чтоб их! И как Бал в своё время столько лет в обличье Минотавра проторчал? Впрочем, он изначально из рогатых, ему это всё проще…
— Итак, господа, — промурлыкал я вкрадчиво, небрежно расхаживая меж знаков на полу и походя осматривая живописную картину, — это всё очень интересно, и вечеринка, я считаю, удалась. Но меня-то вы зачем звали?
Вопрос поставил их в тупик. Кучка фанатиков принялась озадачено переглядываться. Я ждал, рассматривая их. Не лица, конечно — я не видел их лиц, да и не нуждался в них — но сущности.
— Ты — не тот Владыка, кто является к нам обычно, — о да, совершенно определённо не тот. И мне действительно интересно, почему тот передал мне этот заказ. Он-то как раз очень уважает атмосферу вроде этой. И, хотя это всё очень грязно, но энергии тут много. И Бал обожает такую энергию. Так почему же тогда?..