Блог проказника домового
Шрифт:
– Ты же приказала ему срочно идти к тебе.
– К телефону! – взвыла маменька. – За что мне первый муж неповоротливый умом достался? А сын весь в папашу! Горе мне, горе! Немедленно дверь отворите! Явлюсь вам!
Домофон стал издавать серию гудков, спустя пару мгновений голос Николетты заполнил всю квартиру:
– Дорогая… э…
– Таня, – ответила не званная мной гостья.
– Душенька, – сладко запела маменька, – я задержалась немного, обескармливала лестницу, за вами тащился жирный хвост отрицательной энергии. Сюда, сюда!
В гостиную проник тонкий запах дорогих французских духов, за ним вплыл жуткий ванильно-карамельно-медовый аромат, и появились обе дамы.
Николетта включила светскую даму:
– Дорогая Маня, присаживайтесь, познакомьтесь, мой клиент барон Иван Подушкин.
Делать нечего, я встал и поклонился:
– Очарован знакомством, Татьяна.
Тетушка в платье из бордового искусственного велюра кивнула:
– Верно, я Таня, а не Маня.
Наивная! Она полагала, что Николетта смутится, извинится… Ан нет! Маменьку щелчком из седла не выбить.
– Таня вы по паспорту, – пропела она, – а Маня для того, чтобы порчу снять. Любезный друг, князь, вы отлично ориентируетесь в гадальном кабинете, попросите моего секретаря Бориса сварить особый напиток.
Так я барон или князь? Я подавил смешок и встал:
– Конечно. А он знает, о чем речь?
Маменька прищурилась, открыла рот, но вовремя вспомнила, что я ей не сын, а князь-барон, и пропела:
– Естественно. Он его еще графу Сен-Жермену готовил. И, мой дружочек, барон, заберите свои вещи из гадлючей комнаты.
Я вышел в коридор и увидел секретаря с телефоном в руке.
– Ваша маменька прислала мне странное сообщение на ватсап. «Шерсть от Вавы, листья зеленые любые, запах вашей дворняги, какао, ряженка, минералка. Яйцо сырое, соль, перец, любых специй побольше, черные чернила Вавы, горчица. Маленькое белое полотенце. Смешать, вскипятить, настоять двадцать три часа и немедленно нести. Должно быть готово через пять минут. Комнату оборудовать, как на фото. Живо».
Борис закончил декламировать бред.
– Что это? Настаивать двадцать три часа, но подать прямо сейчас? И как все успеть?
– Помогу вам, – пообещал я. – Ступайте к плите, а я займусь гостевой.
И тут снова ожил домофон, не удосужившись посмотреть на экран, я нажал на клавишу, потом открыл дверь. На пороге стояла магазинная воровка Наташа.
– Добрый вечер, – вежливо произнесла она. – Папа сказал, что вы меня берете детективом-стажером.
Борис потупился, а я несказанно обрадовался:
– Отлично, но сначала сдайте экзамен на скорость. Сейчас вам Борис… э…
– Сергеевич, – подсказал секретарь.
– Пришлет фото, вон там пакеты и картонный ящик, – показал я. – Необходимо за пять минут преобразить комнату. Сделать ее точь-в-точь такой, как на снимке.
– Это невозможно, – заскулила Наташа, – только распаковывать пакеты придется час.
– Тогда вы нам не подходите, – отрезал я. – Нам с партнером не нужны те, кто, ничего не сделав, заявляет: «Это невозможно».
Ната кинулась к моим покупкам.
– Борис Сергеевич, какую комнату надо оборудовать? Только покажите.
Глава 11
– Есть задания, которые невозможно выполнить, – тихо сказал Борис, когда мы с ним вошли в кухню. – При всем желании человек не может освоить игру на скрипке за один день.
– Но хоть какие-то звуки из нее он извлечет, – усмехнулся я. – А для некоторых людей «пиликанье» уже музыка.
Борис открыл шкафчик.
– Иван Павлович, вы назвали меня партнером, но я ваш секретарь на окладе.
– Намеренно солгал. Наталья с гонором, еще сочтет вас равным себе и начнет дерзить. А с компаньоном владельца агентства она будет вести себя уважительно, – объяснил я.
– Спасибо, – поблагодарил помощник.
Я улыбнулся:
– В моем классе учились мальчик Кирилл и девочка Маша. Их мамы дружили с детского сада, считали себя сестрами, дети тоже росли вместе, были очень близки, учились на «отлично», в дневниках стояли косяки пятерок. Но Кирюша был тихий, спокойный, вдумчивый, любил на переменке посидеть или у окна помечтать, в драки не лез. А Маша была огонь, веник на реактивной тяге. Она носилась по коридорам, как на метле летала, успевала одновременно оказаться в пяти местах. Наши ребята ее побаивались, потому что получить от белокурой, голубоглазой, ангелоподобной девочки кулаком в глаз ничего не стоило. Кирюше от лучшей подруги по сто раз на дню доставались зуботычины, Маша его постоянно воспитывала, заставляла делать все быстро и называла «Моя большая черепаха». Однажды к нам в класс пришла новенькая ученица Катя Иванова, на редкость, как потом выяснилось, противная девица. В девять лет уже готовая интриганка. Катя выбирала кого-то из детей и методично доводила жертву до бешенства. Делала ученику гадости, говорила ему неприятные вещи. Один раз в присутствии толстой неповоротливой двоечницы Ани Катерина громко заявила: «Мне мама не разрешает конфеты есть, от сладкого делаешься жирной и страшной, мозг зарастает салом, поэтому плохо учишься. Все, кто много весит, уроды и дураки». Аня с размаху стукнула Иванову, та зарыдала, побежала жаловаться учительнице. Наказали… Аню. Катя-то не с ней беседовала, просто вслух рассуждала. Понимаете, как действовала подлая девчонка? Как-то раз Иванова принялась «щипать» Кирюшу, хотела довести тихоню до драки. Но она не подумала про Машу. В тот день, когда Иванова начала исподтишка издеваться над Кириллом, Маша подстерегла ее после уроков в парке, запихнула голову Ивановой в урну для мусора и произнесла фразу, которая вошла в золотой лексический запас одноклассников: «Кирюшу могу обижать только я, остальные окажутся мордой в дерьме».
Конец ознакомительного фрагмента.