Блог
Шрифт:
Взбудораженный идеологическими спорами и рассказом водителя Николай решил сегодня же отвезти свое назидание Татьяне, благо из гостей вернулись рано. Вера поехала с ним.
— Таня, — спросил Николай, передавая тетрадь, — у вас на работе ксерокс есть?
— Недавно поставили. Со мной на факультете девочка училась, Галя, она на нем работает.
— Как понять — на нем работает? — уточнил Николай.
— Так и понять, — подключилась Вера, — отдельная ставка, специальная комната, система допуска… Это же множительная техника!
— Ну да, я и забыл! Они боятся, что вы начнете антисоветские листовки множить, а вы «Лолиту» Набокова ксерите.
— Ты как узнал? —
— Я наобум сказал. Власти поверили в собственную пропаганду об усилении классовой борьбы, а народ вместо борьбы хочет хлеба и зрелищ! Смешно. Короче, договорись с ней сделать копию с тетрадки.
— А сколько тут листов?
— Листов сорок.
— Мне проще самой переписать, чем договариваться. Начнет спрашивать, что ей объяснять? А если себе копию снимет, куда эта копия попадет? Как срочно это нужно сделать?
— Сегодня. «Лолиту» я тебе из Сети скачаю, успеешь прочитать. Скопируешь, сделай так: один экземпляр отнеси Петру на работу, положи в стол, а другой пошли по почте мне на БАМ.
— Коля, к чему такая конспирация? Что-то случилось?
— Ничего не случилось, просто осторожность не помешает. Эта тетрадочка стоит миллиарды долларов! Я не шучу — миллиарды! Тань, пожевать чего-нибудь есть, а то мы у Ильи Борисовича некормлеными остались.
— Макароны с жареной колбасой пойдут?
Макароны — прекрасная закуска к остаткам французского коньяка. Когда допили, заметили, что уже почти одиннадцать. Решили остаться на Ордынке. Ответственная Татьяна на кухне — Вася уже лег спать — стала переписывать сочинение Николая, а у влюбленных продолжилось дело молодое.
Наутро разъезжались: Татьяна с Васей на работу через детский сад; Вера — домой, собираться в поездку; Николай на вокзал, купить билеты на поезд. Но прежде он решил поменять еще доллары, чтобы побольше рублей оставить родителям. Позвонил Эдику, который рано утром еще спал.
— Hello! Edward, it's your friend Nick, — напомнил он свой розыгрыш. — Разбудил? Деловые люди должны вставать рано!
— Николай, вы?
— Я.
— Снова по делу?
— Конечно, не могу же я беспокоить занятого бизнесмена попусту!
— Николай, я же просил вас… Сколько килограммов макулатуры вы сдаете сегодня? (имелись в виду сотни долларов).
— Сегодня пятнадцать килограммов, хочу талон на Мориса Дрюона.
— Какой талон?!
— Эдик, ты забыл, что за сданную макулатуру дают талоны на дефицитные книги? Говорят, сейчас дают «Проклятых королей» Дрюона.
— Так вы макулатуру сдаете?!
— Эдик, что с тобой?! Я же шучу! Нашу макулатуру сдаю, нашу.
— Да, конечно… Я еще не проснулся. Много сдаете, сам не потяну. Нужно сделать один звонок. Наберите меня минут через пятнадцать.
— ОК.
Через 15 минут.
— Это снова я. Что у тебя?
— Знаете, сам я так много принять не смогу, но я договорился со своим коллегой, он готов и больше принять, если надо. Живет, кстати, недалеко от вас, тоже на Большой Ордынке. Пишите адрес. Через час сможете подойти?
— Я и раньше смогу. Почему через час?
— Мне же еще нужно доехать!
Сталинский дом был отделен от оживленной улицы крошечным сквером и корпусом поликлиники, бывшим когда-то частью Марфо-Мариинской обители. Николай дожидался Эдика на лавочке в сквере. Когда Эдик появился, Николай обратил внимание на то, что тот был явно не в себе: глаза бегают, руки и губы трясутся. «Уже на коксе. Не рановато, в его годы?» — беззаботно подумал Николай, и только когда дверь, в которую они позвонили, начала открываться, до него дошло, что он никогда не говорил Эдику, где живет. На лестничных пролетах выше и ниже нарисовались крепкие фигуры в сером, страхуя Николая от лишних телодвижений. Дверь открыли крысиные усики.
— Здравствуйте, Николай, здравствуйте! — радушно приветствовали гостя усики. — Эдик, ты пока свободен… Если позволите, представлюсь первым — Продольный Александр Борисович, старший лейтенант КГБ СССР, шестое управление.
— Топтуны…
— Какая осведомленность! Топтуны, топтуны… Как видите, не зря землю топчем, не зря народные денежки тратим. А вы, осмелюсь спросить, чем на самом деле занимаетесь? Впрочем, все по порядку. Входите, снимайте дубленку… красивая… я таких раньше не видел, дорогая, наверное? Попрошу предъявить все, что есть в карманах, если что-то находится не в карманах, тоже предъявите, пожалуйста. Вы же понимаете, что, пока вы сотрудничаете, мы просим, как только перестанете сотрудничать, мы начнем требовать, так что давайте останемся в рамках вежливого общения. Это в первую очередь в ваших интересах.
Они вошли в комнату. Стандартная советская обстановка: полированная стенка с хрусталем и книгами, диван, журнальный столик, два кресла, телевизор. При их появлении из кресла поднялся крепкий молодой человек с безучастным выражением лица и ушел на кухню. А когда Николай еще выходил из коридора, в квартиру вошли двое с лестницы и заперли дверь изнутри, также пройдя на кухню. Николай выглядел спокойным, даже в руках не было никакой дрожи, но в душе он понимал, что это — катастрофа. Сейчас эти люди в сером начнут крошить его судьбу на мелкие кусочки. Веру он, скорее всего, больше не увидит, и горше этой потери ничего представить он уже не мог. Но помирать с музыкой он не торопился, ему есть чем удивить этого крысенка, кто знает, какой будет реакция? Попробовать стоило, все равно других вариантов он не видел: незаконные операции с валютой в СССР относились к категории наиболее опасных и тяжких преступлений — от 10 лет до высшей меры…
Продольный сел на диван и указал Николаю на одно из кресел. Николай выгреб из карманов доллары, советские рубли, портмоне, в котором был паспорт, водительское удостоверение, кредитные и дисконтные карты, российские рубли, его визитные карточки, а поверх всего положил айфон.
— Вижу, работаете по-крупному, — оценил кучу выложенных купюр Продольный, — прежде чем я это посмотрю и вы начнете давать показания, хочу вас кое с чем познакомить, — он подошел к стенке, достал из бара увесистую папку и вернулся на место, — здесь описана небольшая, но очень важная для нас часть вашей жизни. Всего полторы недели, но какие насыщенные! Так вот, от того, насколько активно вы будете с нами сотрудничать, зависит статус всех этих людей…
— Каких людей?
— Вижу, вы все еще сомневаетесь в нашем профессионализме. Хорошо. Пойдем по фигурантам: Темникова Вера Сергеевна, знаете такую? Симутины Татьяна и Петр, знакомы? Регеда Николай — тезка ваш; водитель… ладно, его про запас; а вот — студентки, которым вы предлагали вступить в извращенные половые отношения… их пока тоже на скамейке запасных подержим. Так, Тарасовы… по показаниям соседей — пьяная оргия в святой для советских людей праздник… Последнее, вчера пришло — участие в антисоветском сборище у активного противника Советской власти Бирмана Ильи Борисовича, ныне Попова… Что пишет наш агент?.. Ого! Да вы, оказывается, ярый сторонник социализма и Советского строя. Надо же! Это однозначно сыграет в вашу пользу, обещаю… Хорошо, ограничимся первыми четырьмя. Их статус целиком зависит от вашего сотрудничества: соучастники, свидетели, подозреваемые… Услышали? Ну, а теперь рассказывайте вы, и особо попрошу вас остановится на этой рации, или что это у вас. Если бы не та ваша оплошность в баре «Интуриста», так бы и гуляли незамеченным. Приступайте.