Блок №667
Шрифт:
– В каких расчетах?
– Так я тебе и сказал.
– Да нужны мне твои расчеты – ни один ты чувствуешь приближение бани.
– Может, и не один, а так точно, как я, никто не предсказывает.
Мальчик сделал вид, что потерял интерес к Мослу, перевернулся на живот, достал из-за пазухи большую круглую галету, сделал губы трубочкой и стал рассматривать и крутить галету так, чтобы Мосол мог вполне точно определить значение предмета в руках Мальчика.
– Мальчик, ты воображаешь, что мои знания можно променять на эту несчастную галету?
– Воображаю, Мосол.
– Воображай дальше.
– Буду, только
– Ничего, не захлебнусь,– сказал Мосол и проглотил уже накопившуюся влагу.
Мальчик сначала хотел подождать, когда Мосол, некоторое время поворочавшись на своем месте, все выложит сам, но увидев сгорбленную фигурку Колпака, шаркающего к отхожему месту, решил ускорить ожидание.
– Нет, Мосол, я передумал: я отдам галету Колпаку – он старенький, немощный – пусть радуется.
– Ну-ну.
Мальчик оценил неуверенную усмешку Мосла и твердо пополз из—под нар в направлении Колпака. Мальчик уже почти выбрался на открытое пространство и даже почувствовал некоторую тревогу – не слишком ли быстро он ползет, а то, как повезет ни с того ни с сего плохо соображающему Колпаку, но дребезжащие нервы Мосла не выдержали, и маленькая ступня Мальчика оказалась в его объятиях:
– Ладно, давай свою галету, все равно скоро умирать – пусть хоть что-то булькает в твоей пустой кастрюле. Видишь на дощечке маленькие крестики слева – это количество больших приемов пищи, как десять крестиков набирается, будет баня,– ставим справа один крестик побольше, как этих крестиков наберется шесть – будет стрижка, если девять – смена одежды,– ставим справа крест еще больше, когда будет их два – дадут теплую одежду, потому что в камере холоднее станет, а еще через два, опять легкую дадут. Я еще что придумал: по большим крестам жизнь отмерять и события всякие интересные запоминать – вот Бешеный, например, прожил в нашей камере сто двадцать восемь больших крестов, он, когда к нам пришел, сразу почему—то расстроился, сцепился с длинным Гоцем и прокусил ему шею – у того вся кровь— то и вытекла, ха-ха! Ну, давай свою галету!
– Возьми.
Мосол набил рот, засиял и спросил:
– Ну, как?
– Производит впечатление, что может быть более поразительным, чем возможность просчитывать жизнь назад и вперед, превращая пыльную тягомотину в стройные ряды красивых и ровных крестиков – нисколько не жалко галеты, ну разве что чуть-чуть.
Спокойно загремели ключи, и неспешно защелкал замок, Мосол кивнул в сторону звука:
– Ну, что я говорил – сейчас в баню всех отправят.
В камеру зашли двое новеньких: тщедушный подросток и довольно жилистый взрослый.
– Мосол, по—моему, ты просто так сожрал галету.
Мосол быстро запихнул в рот остатки галеты и без удовольствия проглотил:
– Ничего не просто так…
Окошко в двери отворилось, и раздатчик Ротербанд, с опозданием надув щеки, сипло крикнул:
– В баню готовсь!
Глава 2
1
Мальчик зашел в парную, немного постоял внизу, привыкая к резкому жару, и полез на верхний полог, чтобы растянуться на раскаленных досках в ожидании бесконечных соленых капелек на своем теле. Другие камерники тоже лежали и про запас вбирали тепло тяжелого воздуха, они слабо переговаривались, почти не шевелились, только любовные парочки обессиленно поглаживали друг друга. Мальчик закрыл глаза, расслабил мышцы рук и ног, плавно задышал, свободно отпуская сознание в путешествие по светлым чистым камерам с красивыми людьми в свежей не рваной одежде, сидящими вокруг красивых черных столов и поедающих из желтых красивых мисок вкусное ароматное месиво… Мальчик резко сжался в агрессивный комочек – чья-то рука осторожно коснулась его груди.
– Шрам, ты меня напугал.
– Хороший пар, Мальчик?
– Если его достоинство определяется сыростью и температурой, то, наверно, хороший.
– Какой ты еще молодой. Хотя, время бежит быстро, и не заметишь, как пропадет желание острить по каждому поводу. Я думаю о тебе, Мальчик.
– Я тоже тебя вспоминаю, Шрам.
Шрам облокотился на свои колени и грустно опустил голову. Мальчик тоже окунулся в печаль и начертил указательным пальцем кружок на плече Шрама.
– Я был таким же, как ты, Мальчик.
Скрюченный долговязый Тироль свесился над Мальчиком и захихикал:
– А со мной Прокл долго не разговаривает – у него либо есть силы, либо их нет.
– Шрам! Пошли, тебя Джим зовет.
Шрам усмехнулся, спокойно спустился с полога и вышел из парной.
– Ну, все, Мальчик, конец твоему Шраму.
– Тироль, мне кажется, ты напрасно радуешься – если тебя в прошлую помывку изнасиловали Кирпич с Нолем, то, во-первых, счастливые мгновения не бывают такими частыми,
а во-вторых, в этот раз дежурят Закир с Лымарем, и как бы настойчиво ты не мылился дольше всех, твои усилия будут напрасны.
Тироль больно ущипнул Мальчика, Мальчик подложил под ногу Тироля кусочек мыла, и Тироль, высоко взлетев длинными ногами вверх, съехал на тощих ягодицах по ступенькам вниз.
2
Шрам стоял с закрытыми глазами под душем, Мальчик подошел к нему и подставил ладошку под острые дробинки:
– Какая холодная вода.
– Мозги лучше будут работать.
– От этого не станет легче.
– А мне не надо легче.
– Что тебе сказал Джим?
– Что он может сказать, кроме как, что убьет меня.
– Пойдем, скоро объявят конец помывки.
– Ты многим нравишься, Мальчик, и напряжение вокруг тебя будет постоянным и возрастающим.
– Ты решил…
– Нет, я не боюсь Джима.
– Пойдем.
3
Закир и Лымарь, по очереди прикрывая огромными ладонями рты, протяжно зевали, их пыльные дубинки не были отстегнуты от широких черных ремней и маятникообразно болтались между ног, вызывая нехитрые мысли о полной беспомощности стражников. Камерники торопливым гуськом, но без уважения прошли мимо Лымаря и Закира, и, минуя зигзаги узких коридоров, возвратились в камеру, где их ждал дежурный Прокл и двое новеньких.
– Ты кто?
– Спица.
Джим легонько толкнул Спицу в плечо – тут было все слишком ясно, и Спица покорно склонил голову. Но многие крепкие камерники набычились, сжимая и разжимая тяжелые кулаки, – высота положения всегда тягостна большими хлопотами и претензиями окружающих.
– Спица, что тебе не спится? – пропел Рыжий и залез под стол.
Спица цепко поймал его фигурку прищуром правого глаза и чуть усмехнулся двумя черными морщинками в уголке рта.
Джим поставил короткий толстый указательный палец на мягкий лоб подростка: