Блокада. Книга 5
Шрифт:
Кузнецов, будто почувствовав это на расстоянии, сам ответил на так и не заданные Ждановым вопросы:
— Звонил Лагунов! Еще час назад!
— Почему меня не разбудили? — спросил Жданов, обретя наконец дар слова.
— Товарищ Васнецов так распорядился. Он недавно вернулся с Кировского. Мы подумали…
— Где Лагунов?! — прервал его Жданов. — Он в Смольном?
— Нет еще. Будет часам к двенадцати дня.
— Почему так поздно?
— Не знаю. Он сказал только…
— Соберите к двенадцати Военный совет, — снова прервал его Жданов. — И пригласите всех работников обкома и горкома, которые выезжали
11
— …Ну дальше, дальше!.. — нетерпеливо воскликнул Жданов, когда Лагунов сделал паузу.
Как и вчера утром, все снова сидели сейчас в его кабинете на своих обычных местах, за длинным столом — Васнецов, Штыков, Попков, Гусев, Павлов. Добавились только начальник тыла Лагунов, Якубовский и заведующие отделами обкома и горкома, выезжавшие на предприятия, чтобы обеспечить выполнение требований Ставки.
— А дальше произошло следующее, — продолжал Лагунов простуженным голосом. — Командир взвода Смирнов вместе с проводником отправился на разведку, чтобы установить, каковы силы немцев на острове Зеленец. Но оказалось, что это совсем не немцы! В землянке находились наши пограничники. При свете далекой ракеты они увидели приближающихся к острову людей в маскхалатах и тоже приняли их за немцев. Словом, еще минута — и могли бы перебить друг друга. Однако все обошлось благополучно. Соколов и его люди отдохнули на острове, поели в тепле и отправились дальше. Последние десять километров до Кобоны они преодолели за три часа. Трасса размечена на всем ее протяжении. Лед крепкий. Выдержит не только лошадь с санями, а и автомашину… У меня все.
Доклад Лагунова занял не более пятнадцати минут. Но за этими минутами стояли долгие часы мучений на зимней Ладоге трех десятков советских людей, упорно пробивавшихся к цели сквозь буран, сквозь туман, через нагромождения торосов, через полыньи и разводья, рисковавших собственными жизнями ради спасения жизни сотням тысяч ленинградцев.
Жданов медленно встал из-за стола и, тщетно пытаясь скрыть охватившее его волнение, сказал:
— Поздравляю вас, товарищи! Мне хотелось бы сейчас…
Он намеревался сказать, что его самым горячим желанием было бы видеть сейчас здесь всех этих людей, совершивших свой негромогласный подвиг, обнять, прижать к груди каждого из них. Но в последнюю секунду он почему-то запнулся и закончил с оттенком официальности:
— Представить всех отличившихся к наградам. Немедленно!
И, присев опять к столу, спросил Лагунова:
— Значит, вы уверены, что лед выдержит гужевой транспорт?
— Не сомневаюсь, что он выдержит и автомобиль, — ответил Лагунов.
— Откуда у вас такая уверенность? — продолжал допытываться Жданов.
— Видите ли, Андрей Александрович, — нерешительно начал Лагунов, — дело в том… Словом, я сам проехал на машине. По всей трассе. От Осиновца до Кобоны и обратно. Потому и задержался с возвращением в Смольный…
Лишь две вести могли бы вызвать у находившихся в этой комнате людей еще большую радость, чем только что услышанное ими от Лагунова: весть о том, что Москва вне опасности, или о том, что блокада Ленинграда прорвана.
— Следовательно, вы полагаете, что движение транспортов по Ладоге можно начинать? — спросил Жданов.
— Не позже чем через два-три дня, — твердо произнес Лагунов. — За это время мы
Стараясь унять свое волнение, Жданов молча прошелся по комнате. Он не видел в тот миг ни этих стен, ни сидящих за столом людей. Его мысленному взору представилась пересекающая Ладогу вереница автомашин, груженных продовольствием. Это было спасение!
Жданов остановился за спинкой стула, на котором сидел Павлов, и сказал, обращаясь к нему одному:
— Дмитрий Васильевич! Как вы полагаете… может быть, нам следует повременить с намеченным снижением норм?.. Принимая во внимание новые обстоятельства.
Несколько секунд длилось молчание. Все взоры устремились на уполномоченного ГКО по продовольствию.
— Нет, — тихо, но твердо сказал наконец Павлов и повторил: — Нет, Андрей Александрович, этого делать нельзя! Насколько я понимаю, продовольствие в необходимых количествах начнет поступать в Ленинград не сразу. Какое-то время неизбежно займет организационный период. Трассу надо будет оборудовать. Я имею в виду обогревательные пункты, медпомощь и все такое прочее.
— Кроме того, — поддержал Павлова молчавший до сих пор Гусев, — не надо забывать, что будущая трасса наверняка подвергнется налетам вражеской авиации. Следовательно, необходимо поставить там надежное зенитное прикрытие, это тоже отнимет какое-то время…
— Вы правы, — согласился Жданов. — Тогда у меня второй вопрос: вчера вечером членам Военного совета был разослан проект передовой статьи для «Ленинградской правды». Все успели прочесть?
Ответы последовали утвердительные.
— Значит, будем печатать? — опять спросил Жданов.
— Надо печатать, Андрей Александрович, — ответил за всех Васнецов.
— Возражения есть? — произнес Жданов, выдержав паузу.
Возражений не было.
— Обсудим теперь, как обстоит дело с выполнением задания Ставки, — объявил Жданов. — Начнем с Кировского. Пожалуйста, Сергей Афанасьевич.
Васнецов слегка наклонился над столом.
— Прежде чем доложить, что удалось сделать за истекшие сутки, — начал он, — считаю необходимым обратить внимание членов Военного совета на следующее тревожное обстоятельство. Мы только что радовались сообщению товарища Лагунова о ледовой обстановке на Ладоге. Но замерзла не только Ладога. Покрывается льдом и Финский залив. В этой связи возникает опасность прорыва немцев к Кировскому заводу именно со стороны залива. До сих пор охрану подступов к заводу со стороны Петергофа несли корабли Балтфлота, но сейчас на них рассчитывать уже нельзя. Следует немедленно усилить оборону побережья залива. Я предлагаю обсудить этот вопрос в конце нашего заседания. А теперь — о выполнении задания Ставки…
12
В те минуты, когда Лагунов доложил Военному совету о возможности открыть транспортное движение по льду Ладоги через три дня, Жданову, Васнецову и другим руководителям ленинградской обороны показалось, что час спасения настал, что по невидимому, но жестокому врагу — голоду нанесен сокрушительный удар. Однако и тогда, в момент высокого эмоционального подъема, их не покинул трезвый расчет. Было очевидно, что пройдет немало дней, пока проложенная по льду трасса станет существенно влиять на продовольственное положение в Ленинграде.