Блокада. Знаменитый роман-эпопея в одном томе
Шрифт:
Он окончил говорить так же неожиданно, как и начал, сел и оглядел присутствующих. Никто не шелохнулся. В тишине было слышно, как Васнецов тихо постукивает карандашом по стеклу, покрывавшему письменный стол.
Звягинцев понял, что наговорил, кажется, лишнего, что его речь если и не шла вразрез с оглашенной Васнецовым телеграммой, то явно выходила за ее пределы.
В ушах Звягинцева еще звучали его собственные, только что произнесенные слова, и только минутой позже до него как бы издалека донесся голос Васнецова.
Секретарь
— Я понимаю, — продолжал Васнецов, — что, поскольку цель данного совещания не была заранее объявлена, вам необходимо время, чтобы собраться с мыслями. Поэтому объявляется перерыв на десять минут.
Он сел, придвинул к себе какие-то бумаги, взял из пластмассового стаканчика цветной карандаш и погрузился в чтение.
Раздался негромкий гул голосов. Люди встали со своих мест, стали собираться кучками, некоторые вышли в коридор, закуривая на ходу.
Звягинцев растерянно огляделся, потом остановил свой взгляд на Васнецове. Ему хотелось подойти к нему, спросить как бы между прочим: «Не слишком ли я загнул?» — понять, какое впечатление произвела его речь.
Но Васнецов не поднимал головы. «Разумеется, сообщит в политическое управление округа, — с горечью подумал Звягинцев, — придется писать объяснение… Ну и ладно! — сказал он себе с какой-то бесшабашной беспечностью. — Я не на площади говорил. Здесь сидят члены бюро горкома, секретари райкомов, директора крупнейших предприятий. Перед ними врать нельзя. Они всё должны знать. Всё».
Он тряхнул головой, увидел, что к двери направляется и Иван Максимович Королев, снова вспомнил о Вере и устремился за ним.
В коридоре он легонько прикоснулся к плечу Королева и, когда тот обернулся, сказал:
— Здравствуйте, Иван Максимович, мы ведь знакомы.
— Здорово, майор, — ответил, пристально вглядываясь в него, Королев, — помню. Павла сослуживец. Верно?
— Да, да, — торопливо подтвердил Звягинцев.
— Так что же, война? — строго спросил Королев.
— Еще трудно сказать, — смущенный его требовательно-строгой манерой, ответил Звягинцев, — возможны провокации. Однако…
— Что вы все заладили — «провокации, провокации»… — пережил его Королев. — Я про существо, не про название спрашиваю.
— Не думаю, чтобы они решились всерьез, — неуверенно начал было Звягинцев, стараясь хотя бы сейчас сгладить впечатление от своей явно самовольной речи, но Королев снова прервал его.
— Не думаешь!.. — слегка растягивая слова, повторил он. — А что Гитлер думает, ты знаешь? Это для меня сейчас важнее.
Он
— Иван Максимович, я хочу вас спросить… — с неожиданной робостью произнес Звягинцев.
Королев сосредоточенно раскуривал папиросу, не глядя на него.
— Я хочу вас спросить, — повторил Звягинцев, — о Вере… Где она? Последний раз, когда мы говорили по телефону, она сказала, что собирается уехать…
Королев покрутил в желтых пальцах обгоревшую спичку, сунул ее обратно в коробку и пробурчал:
— Уехала. В Белокаменск. К тетке.
— Я думаю, ее надо срочно вызвать обратно. Конечно, это не север, Белокаменску ничего не грозит, но все же…
На этот раз Королев пристально поглядел на Звягинцева.
— Вызвать, говоришь?.. — повторил он, потом ухватил двумя пальцами Звягинцева за портупею, слегка притянул к себе и, понизив голос, спросил: — Значит, будет война, майор?
— Боюсь, что будет, Иван Максимович, — чуть слышно ответил Звягинцев.
— Так, так, — покачал головой Королев. Потом вынул часы, открыл крышку, посмотрел и сказал: — Пора. Прошли наши десять минут.
В этот момент дверь, ведущая в кабинет Васнецова, открылась и чей-то громкий голос произнес:
— Майора Звягинцева к телефону!
Звягинцев поспешно вернулся в кабинет. Васнецов по-прежнему сидел, казалось, погруженный в чтение. Трубка одного из телефонов была снята и лежала на столе.
Когда Звягинцев подошел, Васнецов, не глядя на него, кивнул на лежащую трубку и коротко сказал:
— Из штаба.
Звягинцев схватил трубку, плотно прижал ее к уху. Незнакомый голос произнес:
— Майор Звягинцев? Говорит дежурный. Вас вызывает начштаба. Машина за вами вышла.
Слова: «Что-нибудь случилось? Важное?» — были уже готовы сорваться с языка Звягинцева, но он вовремя сдержался и только спросил:
— Меня одного?
Наступила короткая пауза. Затем снова раздался голос дежурного, на этот раз он прозвучал несколько глуше и не так решительно:
— Нет… Общая тревога. Явиться через тридцать минут.
Звягинцев подтянул рукав гимнастерки и посмотрел на свои ручные часы.
Был час ночи. Началось 22 июня 1941 года.
10
Из советского посольства начали звонить еще с утра. Звонили по разным телефонам — в протокольный отдел, в политический департамент, в секретариат министра, требуя, чтобы Риббентроп принял советского посла. Ответы были стереотипны: господина министра на месте нет. Он вне пределов города и неизвестно, когда вернется. Через некоторое время в министерстве снова раздавался звонок… Регулярно, через каждые полчаса. По этим звонкам можно было проверять время.