Блокада
Шрифт:
— Оно самое, — кивнул Файк. — Тут привал обычно делали. А что? Место открытое, все видно во все стороны. До первой пленки, считай, полдня хода по возврату. Самое то ягодку заварить с медком.
— А на лошадях не пробовали в Морось ходить? — прищурился Пустой.
— До нас пробовали, — пожал плечами Файк, — Не получилось у них ничего. А нам-то что пробовать, в округе одна лошадь у щербатого Толстуна в Квашенке, и то последние годочки дохаживала.
— С лошадьми можно, — не согласился Хантик, — Один у нас ходил. Тебя еще не было, Пустой. Тягал он из Мороси что по хозяйству, опять же спускался между второй и третьей пленкой вдоль Мокрени к реке — там рыбалка знатная. Заматывал кобыле своей глаза и ноздри и вел ее через пленки под уздцы. Пропал потом. По слухам, ватажники его зарубили. У реки деревень много было тогда, там они и обретались. Теперь, говорят, та сторона совсем заболотилась, не проедешь. Между второй и третьей пленкой много чего случается. В любом случае если ордынцы захотят, пройдут они за нами на лошадях. Через первую и вторую пленку так точно пройдут.
— Охота была им в Морось соваться, — буркнул Сишек, — Да и с чего они возьмут, что Пустой не то что в Морось ушел — что он вообще жив? Мастерская-то взорвалась!
— Там и поглядим, охота или нет, — проворчал Хантик, — А уж насчет следов — поверь мне, бражник, ордынец по следам скажет не только кто, куда и зачем пошел, но даже и то, какой у тебя зуб болит. Попадались тут в старое время выходцы из ордынцев — первые следопыты были. Да возьми того же Файка. Уж не знаю, где его шатало до Поселка, а по роже он точно из ордынцев.
— Да хоть из аху, — фыркнул Файк и покосился на примолкшего Коббу, — Если не за клубнями пришел, нечего землю ковырять: ботвой любуйся.
Филя пригляделся, как Пустой переваливает машину через валуны, завязшие в песке, обернулся. Если бы не умерший ручей, и в этом месте холмы бы сходились до узкого распадка, но поток выбил в глинистых берегах русло, окружил себя красноватыми обрывами и даже устлал ложе ручья белым песком. Вот только сухость чувствовалась и на склонах холмов. То, что издали казалось лесом, вблизи оказывалось редколесьем. Еловник рос редко, стволы его были тонкими и кривыми. Трава торчала из сухой земли не гуще, чем волосы на голове Сишека.
— Воды нет? — спросил Пустой.
— Подальше ручейки попадаются, — ответил Файк. — В городке тут за холмами кое-где вода есть по подвалам, но плохая. Пить нельзя. У Вотека колодец есть. Но он не слишком привечает сборщиков. И то сказать — бывали случаи, обворовывали старика. И ведь ничего не боятся: он же, говорят, так может приложить — костей не соберешь.
Пустой замолчал. Примолкли и все остальные. Филя вертел головой, но отвлечься у него не получалось. Незабытая, но затуманенная резня в Поселке после встречи с Яркой словно омылась не выплаканными ею слезами. Филя смотрел на сухие холмы, следил взглядом за протокой, наклонял голову, чтобы взглянуть в небо, в котором не было ни одной птицы, но ему вновь и вновь слышался вскрик племянницы ткача. Электрические системы машины по-прежнему не работали, дышать стало трудно, поэтому взмокший Рашпик встал и открыл верхний люк.
Постепенно холмы остались позади. Сухое русло побежало к югу, но Пустой повел вездеход на северо-запад. Пару раз машина пересекла полосы черного камня, которые были покрыты трещинами и разломами.
— Дороги, — объяснил Пустой. — Старые дороги, современницы построек, которые вон там впереди. Но теперь по ним вести машину труднее, чем по луговине. Файк, в этом городке вы копались?
— В основном здесь, — согласился сборщик, — Только Уходили к первой пленке отсюда холмами. Но мы бы там проехать не смогли.
— А дом Вотека? — спросил Пустой.
— Проедем по краю развалин, потом вернемся к холмам и миль через пять доберемся, — пробормотал Файк, подхватил висевший на спинке сиденья Пустого бинокль и приложил его к глазам, — Если в городе по-прежнему ватажники, мы их не увидим. Но вряд ли они теперь в засаде. Так, в разведке были, скорее всего. Это Ярка таилась от всех, а остальные сборщики, как правило, ходили толпой. По двое, по трое потом делились, но дорожку толпой старались умучить. Или так, чтобы видеть друг друга хотя бы издали. Два дня сюда, день здесь, два дня обратно, два дня в Поселке. Ватажники должны нас ждать послезавтра. Чего им делать в пустом городе?
Филя присмотрелся к стоявшим у подножия холмов домам. Их было где-то полсотни — если верить вычитанному Пустым в мертвых книгах, поселение едва тянуло на маленький городок, скорее всего, должно было считаться поселком. Домики были двух- и трехэтажными. Ни крыш, ни оконных переплетов не сохранилось, но оконные проемы оставались точно такими же, как на картинках в старых книгах: квадратами с закругленной верхней частью. Когда-то все они были застеклены, и закругленные части украшались витражами из цветного стекла. Немало сборщики перетаскали к Пустому свинцового профиля с разноцветными искрами.
— Волнистый, — бросил Пустой, огибая крайние дома, которые были разрушены особенно сильно, от некоторых оставался только первый этаж.
— Что «волнистый»? — не понял Филя.
— Городок так назывался, — объяснил Пустой. — Наверное, из-за линии холмов за домами. Когда-то в нем жило около трех тысяч жителей.
— Это же пропасть народу! — воскликнул Рашпик.
— Пропасть не пропасть, а в том городке, что лежит в конце долины, жило полмиллиона жителей, — заметил Пустой. — А вокруг Бирту лежат развалины города на миллион жителей. А там, где теперь Гарь, когда-то был город на несколько миллионов жителей. А теперь там пустыня и огромная воронка в ее центре, где и теперь смерть грозит всему живому.
— Пустой, — пробормотал Сишек, — а миллион — это сколько?
— Очень, очень, очень много, — проскрипел в ответ Хантик. — И еще чуть-чуть сверху.
— Что за дым? — спросил Пустой.
— Где? — не понял Файк и опять поднял бинокль.
— Впереди, у холмов. — Пустой прибавил скорость.
— Может, Вотек что кашеварит? — пожал плечами Файк. — Дом-то у него в распадке — не углядим, пока не подъедем.
— Если он и кашеварит, то на очень большом костре, — процедил сквозь зубы Пустой.
Дом Вотека догорал. Бревна, из которых он был сложен, еще пылали, но крыша уже провалилась. Выложенная плоскими камнями дорожка от дома к скамейке под облезлым еловником была покрыта пятнами крови. Тут же валялся мертвый пес и лежали трупы каких-то людей.
— Быстро! — скомандовал Пустой, остановив вездеход, — Коркин, за руль. Как все выйдут, кроме Ярки, двери закрыть и ждать команды. Сишек и Рашпик, на крышу, глаза пучить, ничего не упускать, особенно холмы. Кобба, Хантик, осмотритесь, чтобы крыса в кустах незамеченной не осталась. Файк, проверь с Филей трупы, мне нужен отшельник, но лучше бы вы его не нашли. И смотрите, как они убиты и что это за люди.