Блокадный дневник Лены Мухиной
Шрифт:
Да, здесь мы около 2-ух месяцев работали с мамой. Вон по дорожке, в белом халате и белой косынке, с какими-то бумагами в руке, идет девушка. Сколько раз и я так же, вот как и она, ходила по этой самой дорожке относить бюллетень. Только и разницы, что то была зима, все было покрыто снегом, а сейчас весна, май. Вон цветут деревья, видишь, а по откосу железнодорожной насыпи желтеют своими нарядными головками первые цветы мать-мачехи. Прощай, Ленинград.
Небо синее-синее, а над нами, сверкая на солнце, кружатся самолеты. Это наши воздушные патрули. Поезд идет все быстрее. Как хорошо. Я открываю свой чемодан, отрезаю большой ломоть хлеба, смотрю в окно и ем. Я сыта. На вокзале перед отъездом нам дали хорошую порцию супа-лапши. Суп густой, густой и каши гороховой целый котелок. У меня еще каша осталась. Также нам дали 800
Вот как замечательно. Мысленно я уже и из Ленинграда уехала. Но на самом деле сижу с ногами под теплым одеялом. Радио громко тикает, трамваи звенят, гудят редкие автомобили. В желудке у меня не очень-то полно. По правде говоря, я сейчас с удовольствием съела бы все что угодно. Но у меня ничего нет. Ни крошечки, ни одной изюминки не осталось. Все уже успела съесть. Нет, лучше не думать сейчас о еде.
Лена, завтра ты будешь опять кушать. А сегодня ты же кушала, и хватит. Подумай только, съела в какие-нибудь два часа такую уйму изюма – 150 гр. Бедная, бедная девочка. Не тужи, последние денечки ты голодаешь. А с 1-ого мая опять будешь ходить в столовую. Ага, и я обязательно в первый день возьму один суп и две гороховых каши. Суп съем там, а каши дома. А потом, к вечеру, выкуплю свой хлеб. Вот-то будет радость.
29 апреля
Сегодня день пролетел совсем незаметно. Встала после одиннадцати, до этого сидела в кровати и вышивала. Сперва вынесла помои, принесла воды, продала за 5 р. книгу Грибоедова. Потом села на 9-ку, доехала до конца и обратно до Гороховой. На Гороховой купила хлеба по 1 р. 70 к. Замечательный хлеб. Пошла в свой магазин, купила 75 гр. сыра. Замечательный сыр за 19 р. кг. Свежий, мягкий. Заняла очередь за вином. Отнесла домой хлеб и сыр, взяла посуду для вина, вернулась в магазин, получила 1/4 литра розового сладкого вина по 28 р. 20 к. литр. Пришла домой, под одеяло, начала кушать. По маленьким кусочкам наслаждалась около часу. После 5-ти пошла в магазин, узнала, что к вечеру будут селедка и колбаса. У меня денег остался только рубль. Отобрала несколько книг и продала их на улице очень скоро. Выручила 20 рублей. Пришла домой, вышивала, доела сыр, остался только малюсенький кусочек. К 7-ми часам пошла опять в магазин в очередь за колбасой по 19 р. кг, но мне колбасы не досталось, а достались сардельки по И р. кг. Сардельки очень вкусные.
Завтра получу селедку и пиво. Завтра, говорят, по новым карточкам можно будет получить вместо хлеба булку. А сейчас спать, спать. Я очень устала за сегодняшний день. Сегодня очень теплая, солнечная была погода, и, удивительно, стервятники не появлялись. Наши зенитчики очень хорошо стали работать. По радио я узнала, что только за последние 3 дня зенитчики на подступах к нашему городу сбили 71 фашистский самолет. Неплохое начало.
Завтра уже 30-ое. Какое счастье. День моего отъезда приближается с каждым часом. Стоя вчера за колбасой, я познакомилась с одной старушкой. Она живет д. 17, кв. 5. Михайлова ее фамилия. Она одна, ей надо ехать до Вологды. Там у нее взрослая дочь с двумя детьми, у которой муж военный. Так вот она хочет, чтобы мы ехали вместе. Мне все равно. Даже выгодно. Она такая старушка очень мягкая, податливая. Я могу завладеть ей, она будет для меня в дороге полезна, а в Вологде я смогу зайти к ее дочери, выпить чайку, тем более что она, по словам старушки, живет совсем около вокзала. Эта старушка просила меня зайти к ней, когда я пойду записываться. Ну что ж, мне это ничего не стоит, тем более что она обещала угостить меня чаем.
30 апреля
После одиннадцати Лена пошла в жакт за карточкой. Но карточки ей в тот день не удалось получить. Управхоз, Татьяна Вячеславовна, думая, что Лена устроилась на работу, не включила ее в списки иждивенцев. Ей сказали, чтобы она зашла вечером часов в 5-6. Лена пошла в магазин и, к величайшему огорчению, узнала, что пиво и селедка только что кончились. Заведующий обещал, что пиво будет к вечеру, а селедок больше не будет, берите то, что есть. И Лена купила 250 гр. соленого леща. Ей достался почти целый лещ, только хвост отрезали.
Лена пришла домой и с огромным удовольствием стала есть рыбу. Лещ оказался очень жирный и необыкновенно вкусный. Сперва Лена решила съесть половину, а
В 12 часов была включена Москва, Кремлевская площадь, и ленинградцы снова услышали московские куранты и бой знаменитых часов. Как давно ленинградцы не слыхали эти родные звуки и как было приятно вновь их слышать. После «Интернационала» Лена заснула как убитая и проспала до самого утра.
Я решила теперь писать свой дневник в новой форме. От 3-его лица. В виде повести. Такой дневник можно будет читать как книгу.
1 мая 1942 года.
Наступил день Первого мая. В 6 часов Лена за пивом, конечно, не пошла. Под утро ей спалось сегодня особенно крепко. Но попоздней она все же встала, решила, что не стоит пропускать пиво.
Лена вышла на улицу, стояла безоблачная, солнечная погода. Улица казалась такой нарядной из-за ярких флагов. Казалось, что вот сейчас загремит оркестр и появятся колонны демонстрантов. Но нет, сегодня обыкновенный рабочий день. Нет, как раз необыкновенный рабочий день. В этом году трудящиеся по своей собственной инициативе отказались от праздничного отдыха и превратили день Первого мая в день труда и борьбы[108].
Пива в магазине не было, его так и не привезли с базы. Лена отправилась домой, спать ложиться уже не хотелось, она стала слушать радио. Ей хотелось очень кушать, а когда она еще получит сегодня свою карточку. Может быть, только под вечер. Ну ничего, она утешала себя мыслью, что сегодня она будет иметь 600 гр. хлеба. А в случае если Розалия Павловна до 5-ти часов сможет достать ей пропуск в столовую, тогда она возьмет хлеба только на сегодняшний день, а зато в столовой ради праздника возьмет побольше. В этом случае Лена решила взять 3 каши, 1 суп и 1 мясное.
По радио передавали одну за другой боевые песни, марши, новые лозунги, стихи.
Лена вспомнила Первое мая прошлого года. Со школой они дошли до Бородинской и тут застряли. Потом пошел снег, и такой густой, что моментально на улице стало ужасно мокро, грязь, слякоть. Понемногу улица опустела. Многие тогда удрали домой. Еще бы, люди оделись по-весеннему, женщины и девушки в легких пальто, мужчины и парни в пиджаках. Лена тоже была в осеннем пальто, без галош, но она сбегала домой и одела шубу и галоши. Лена вспомнила, что, когда она пришла домой, мама сидела, что-то шила, а Ака пекла в кухне пышки с изюмом. Лена очень торопилась, но мама все же уговорила ее подождать немного, и Лена поела первые горячие пышки. А на дорогу Ака дала ей немного изюма. Да, какое это было хорошее время. И тогда Лена не ценила его. Ей казалось, что такая жизнь – обыкновенное дело и ничего иначе быть не может. Ей казалось, что ничего особенного нет в том, что она имеет Аку и маму, что они в ней обе души не чают. Все для Аленушки, так называли они Лену. Кому лучший кусок, в чью тарелку наливали первой? Аленушке. А Аленушка это не чувствовала.
И вот только теперь, когда она потеряла и Аку, и маму, она действительно оценила всю свою прошлую жизнь. Что бы она ни отдала теперь, чтобы вернуть то время. Но его не вернуть, Аку и маму она никогда больше не увидит, разве только во сне.
Теперь, если ей удастся добраться до Жени, она будет как величайшую драгоценность ценить все то, что напоминает о семейной жизни. Один тот факт, что она будет иметь право сесть за стол вместе с Женей и Сережей и придвинуть к себе тарелку, даже один этот факт будет для нее величайшим счастьем.