Блокадный ноктюрн
Шрифт:
Здоровенный танк, тем временем, резко ускорил свой ход, попытавшись развернуться навстречу опасности. Немецкий же офицер вдруг заорал: «Алярм! Алярм!». Фрицы залегли и открыли густой огонь по сторонам, пытаясь сообразить — откуда ведется артобстрел. Несколько — несколько десятков! — пуль немедленно зацвиркали над Пономаревым.
— Бляди вы все! — с чувством выругался сержант, ткнувшись мордой в грязь.
Танк развернулся и…
И еще один разрыв сбил с него ту самую гусеницу и выбил катки. Железный зверь жалобно взревел, скрипнул и гулко выстрелил
— Ну вот и наша работа пошла! — ухмыльнулся сержант и, выждав, когда первый танкист спрыгнул на землю, метнул первую связку. И словно по команде бойцы за его спиной наконец открыли свой огонь.
Как выяснилось позже — чудеса на войне случаются.
Экспериментальный немецкий танк, танк, которых еще не появлялось на фронте, пополз проверяться в боевых условиях приладожских болот. Додавливать окруженные советские войска, ага. И нарвался на батарею стодвадцатидвухмиллиметровых орудий, застрявших без транспорта на южной оконечности «Электропросеки» — северной линии ЛЭП. И положили бы батарейцев немецкие пехотинцы, кабы не заблудившаяся к месту стрелковая рота политрука Рысенкова.
Это все выяснили бойцы и артиллеристы, когда весело и нервно обкуривали и обсуждали скоротечный бой — пятнадцать минут всего! — около дымящегося трупа железного чудовища.
— Прямо Змей Горыныч! — дивился кто-то дыму, клубящемуся из ствола орудия вонючей чернотой.
— Тигра, как есть тигра. Я дома на тигров ходил — тоже крадется. Главное — тебе первому его увидеть, а то…
— Да где ты тигров-то видал, аника-воин? В зоопарке, ли чо?
— Дык я с Уссурийска, хаживал на тигру, бывало!
— А ну! Отойти всем! — к махине спешил политрук Рысенков с артиллерийским капитаном. — Рванет не дай Бог!
Рвануть скотина могла. Напоследок, так сказать. По крайней мере, продолжала дымить изо всех щелей, как ломаный утюг. Лениво, правда.
Пехота и артиллеристы отошли подальше от стальной фашистской скотины.
— Москвичев! Кондрашов! Ко мне! — скомандовал Рысенков.
— Товарищ…
— Капитан Непийвода, — кивнул на артиллериста политрук. — Стоптали бы вас, кабы не не его орудия.
Кондрашов кивнул. А Москвичев растер по лицу грязь и… И тоже кивнул.
— Что это за хренотень? Знаете? — показал подбородком на дымящийся танк артиллерист.
— Откуда? — удивились одновременно лейтенанты.
— Вот и я говорю, товарищ старший политрук. Экспериментальная техника. Необходимо доставить сведения в штаб фронта о… об этом. Немцы, несомненно, попытаются эвакуировать танк. Нужно держать оборону.
— Понимаю, товарищ капитан, — согласно кивнул Рысенков. — Только вот что… Там в танке должно быть руководство по эксплуатации.
— Думаете немцы такие идиоты? Посылать в бой экспериментальный экземпляр с полным руководством? — удивился Непийвода.
— Не думаю. Знаю. Не первый день на фронте. И не первый раз в окружении. Мы под Любанью, в мае где-то, немецкого обер-лейтенанта в плен взяли. Так у него в бумагах был приказ о запрете весенней охоты на зайцев, подписанный гебитскомиссаром.
— И что? — поинтересовался Москвичев.
— Приказ в санбат отдали. На подтирку раненым. Поносили они здорово. Вместе с другими бумагами. А лейтенанта того… Ну… В воронке его притопили, после расстрела. Так что — немцы — они идиоты. Проверить надо машинку. Москвичев!
— Я! — лейтенант поскользнулся, но выпрямился.
— Бойцов сколько во взводе осталось?
— Шестеро, товарищ старший политрук!
— Ну тогда готовься к прорыву. Сейчас обыщем хм… танкетку — если документы какие есть — донеси любой ценой. Понял?
— Так точно!
— Кондрашов!
— Я!
— Обеспечь взвод Кондрашова боеприпасами и… И с танком разберись. Только быстро!
— Есть!
Когда лейтенанты побежали выполнять приказ, Рысенков спросил капитана:
— Курить есть что? А то жрать хочется так, что переночевать негде.
Вместо ответа Помогайло вздохнул и посмотрел на небо:
— Туман расходится. Фрицы сейчас в атаку пойдут… Хрень свою отбивать… А жрать нечего. Два десятка снарядов только.
— Ничего. Поделимся. Мои бойцы уже немчиков пошерстили по карманам.
Артиллерист поморщился.
— Ну не хочешь — не будем делиться! — развел руками Рысенков.
— Пойдем — посмотрим…
…Когда туман окончательно рассеялся, семь человек во главе с лейтенантом Москвичевым отправились в сторону деревни Гайтолово, где должен был находиться штаб Второго Гвардейского корпуса генерал-майора Гагена. Не факт, конечно, что он там находился…
Они несли с собой толстенный том «Руководства по эксплуатации» танка «Тигр».
Взвод Кондрашова улегся боевым охранением вокруг батареи капитана Помогайло. Больше всех бегал и матерился сержант Пономарев, которого смерть сегодня обошла кривым взглядом два раза — второй раз, когда он лазал в вонючий люк немецкого танка за какими-то бумагами. Найти их было невозможно сложно. Но он нашел! Зряшно ему, что ли, сержанта дали?
Взвод Павлова с приданными ему «приблудами», как выражался Рысенков, занял круговую оборону вокруг «Тигра». А хрен его знает — откуда фрицы атакуют. А они непременно атакуют…
Он вытер сапоги о подножку «эмки», прежде чем забраться в нее.
Как ординарец не старался, а смысла не было — грязи было столько, что через пару шагов блеск хромовых сапог моментально покрывался коричневой грязью.
Вот и сейчас — пришлось несколько раз скребануть подошвой по подножке «эмки», прежде чем счистить с подошв налипшую землю.
Кирилл Андреевич мрачно смотрел на размытую дождями и разбитую снарядами дорогу. И это не тучи, не грязь Волховского фронта раздражали его. Он понимал, что операция деблокирования Ленинграда — провалилась. Он понимал, как понимали это и офицеры штаба фронта. Невесть откуда взявшийся Манштейн просто невероятной массой войск сначала замедлил наступление советской ударной группы, а затем и вовсе отрезал ее от основных частей фронта.