Блокнот Бенто
Шрифт:
В начале 1970-х Луку повысили в должности – назначили инженером-испытателем. Испытатели работали бригадами по пятеро. Air France, у которой было сто реактивных воздушных судов, включая «Каравеллы», «Боинги-747», «Аэробусы», «Конкорды», стала крупнейшей пассажирской авиакомпанией в мире и второй среди грузовых.
Их задачей было градуировать и проверять рулевые поверхности и органы управления летательного аппарата после его доставки, ремонта, переоснащения, техосмотра или усовершенствования. Они тестировали и настраивали каждую схему: стабилизаторы, генератор, систему охлаждения, элероны, закрылки, руль поворота, фюзеляж, кислород, давление, радар, радио, Они занимались
Работа была сложная и кропотливая. Временами приходилось отправляться ваэропорт на другом краю света. График был ненормированный, Ошибок никогда не прощали, Но при этом платили хорошо, соперничества почти не было: испытатели, летный экипаж, главные инженеры привыкли встречаться, постоянно что-то обсуждать, сотрудничать, полагаться друг на друга – словно музыканты, выступающие водном и том же зале, каждый раз играющие что-то новое.
Кролик гордился своим умением. Масштаб тут был мельчайший, а последствия, стоит промахнуться на миллиметр, – огромные, Закончив испытания, каждый из пятерки подписывал документ о готовности к полету. После этого считалось, что данный самолет способен без риска аварии провести в воздухе еще 2500 часов, пока не придет время переоснащать его снова.
Инициалы Кролика выглядели вот как:
Он купил дом, в котором живет до сих пор. Помогал своим родителям. Регулярно вносил деньги на сберегательный счет. И когда к шестидесяти годам понял, что пора на пенсию, то почувствовал, что вознагражден.
Они с Розали будут путешествовать по каким-нибудь городам, которые он открыл для себя в командировках. Он будет общаться с внуками. Начнет видеться со старыми товарищами, И сделает модели парочки изобретений, которые держит в голове.
Через несколько лет после того, как он вышел на пенсию, Розали начала выживать из ума, Она уходила из дому, двигалась по следам какой-нибудь выдуманной истории, а потом не могла найти дорогу домой. В конце концов ей поставили диагноз: Альцгеймер.
Лука взял ее под свою опеку, ухаживал за нею, но Розали продолжала сдавать, теряя одну функцию за другой, и в конце концов ее пришлось отправить вбольницу. Лука навещал ее каждый день, кормил с ложечки ужином. Часто она не в состоянии была его узнать. Шло время, она уже явно не узнавала его совсем, Но если я не приду, рассуждал он, она, возможно, узнает пустоту, возникшую вместо меня!
Через несколько месяцев в больнице заявили, что держать ее тут больше нельзя – Лука должен найти для нее частный интернат, Он начал поиски. Он хотел, чтобы у нее была отдельная комната и чтобы туда было не слишком далеко ехать от Круа де Берни. Такое место нашлось только одно: на двадцать коек, пребывание вместе с едой и уходом – 3500 евро в месяц.
Он отвез Розалию туда, и она улыбнулась; тогда он выбрал ту комнату, в которой она улыбнулась.
Тем же вечером он внимательно изучил свой банковский счет и открыл календарь.
Она может спокойно пробыть там три года, записал он, иначе говоря, 1095 дней. После этого у него ничего не останется. Потом он приписал свои инициалы:
Как назвать ту или иную судьбу? Своими закономерностями они часто напоминают геометрические фигуры, но имен существительных для них не найти. Способен ли рисунок заменить существительное? Сегодня утром я подумал, что да, Теперь я уже не совсем уверен, Я подарил рисунок Луке, и на следующий день он его обрамил.
Чем с большим количеством вещей соединен образ, тем большей силой он обладает.
Чем сильнее образ соединен со множеством других вещей, тем больше существует причин, по которым он может быть вызван к жизни.
Я вижу лицо Антона Чехова, «Задача писателя – описывать ситуацию до такой степени правдиво… чтобы читатель больше не мог оставаться от нее в стороне» – это его слова.
Как пользоваться этим советом в наши дни?
Ответа у меня нет; есть лишь догадка, запинающаяся, как всякая история, которую еще предстоит рассказать.
Я хочу сравнить два случая, когда мне довелось присутствовать при танцах, в которых участвовало большое количество людей, Оба события произошли неделю назад в альпийской долине, на расстоянии нескольких километров друг от друга.
Первый раз праздновали свадьбу: невеста из Алжира, жених из Марокко. Мы, друзья матери невесты, которая нас пригласила, были единственными европейцами среди присутствующих, Собралось 150 человек гостей, Все они по этому поводу оделись нарядно, особенно эффектно выглядели женщины; ведь в браке допускаются – или требуются – причуды.
По традиции в день свадьбы молодые, как бы скромны они ни были, сидят на сверкающих тронах. В ритуале подобных свадебных церемоний главную роль играют женщины, Женщины всех возрастов, от девочек-подростков до бабушек.
Иными словами, этим женщинам из Магриба дается возможность расширять сферу своего влияния, демонстрировать свою власть как раз на свадьбах, тогда как в обычных ситуациях всякое проявление или использование авторитета на глазах у людей – прерогатива мужчин.
На свадьбах эти королевы (которые выполняют неквалифицированную работу на благо французской экономики) захватывают все в свои руки.
Ужин – без алкоголя – обильный и нескончаемый. Все стулья и столы покрыты белой тканью с воланами и оттого напоминают подружек невесты. На возвышении сидят на своих тронах невеста и жених. (За вечер невесте предстоит сменить платье четыре раза.) Играет музыка, Иногда громкая, прерывающая разговоры, иногда тихая и манящая, Танцевальная музыка. В основном танец ракс балади.
На площадке постоянно танцевали. Женщины танцевали с мужчинами, но чаще в одиночку, Когда молодые сошли с возвышения, чтобы присоединиться к танцующим, количество тех увеличилось – многим захотелось разделить с ними эту минуту. Подростки, матери, бабушки, в одежде и стиле которых было так мало общего, – манерой танцевать все походили друг на друга. Все колыхались.