БЛОКПОСТ-47Д. КНИГА - II
Шрифт:
Оваций не последовало, но все здороваются. Некоторые даже пообнимались в традиционном приветствии. Ваня Нечисть загнулся при этом вопросительным знаком, а Глеб, сам немалый ростом, привстал на цыпочки, изобразив знак восклицательный.
— С приездом, Глеба! — Пару раз похлопал по спине. — Как дела?
Не поскупился, в ответ хлопнул трижды:
— Прекрасно, Ваня!
После того, как все потёрлись носами, прибывший замечает, что на соседней, рядом с его, кровати, лежит «джентльмен». Натуральный, классический, киношный, крайне авантажный и явно, судя по поглаживанию ладонью правой руки в районе пупа, совершенно живой и материальный джентльмен.
В белоснежном смокинге, в белых пижонских остроносых туфлях, голова по самый подбородок прикрыта широкополой, белого же цвета, шляпой, из-под неё виднеется фиолетового цвета галстук-бабочка. Со спинки кровати широкой молочной струёй живописно свисает кашне.
На этого «джентльмена» абсолютно никто не обращает внимания. Будто его и не существует. А раз его видит только тот, кто его видит, то по этой причине у бедного Глеба возникают кое-какие подозрения относительно своего душевного состояния.
Глеб с шумом подходит к своей койке и, специально издавая грохот, бросает на пол вещмешок.
Джентльмен не исчезает.
Как бы ненароком лязгает об спинку лежака джентльмена автоматом.
К ужасу прибывшего джентльмен элегантно приподнимает шляпу:
— О, Порфирич, здорово! Когда прилетел?
У Глеба отлегло от сердца:
— Ты это… Денис, чего людей то пугаешь? Вырядился, понимаешь, как чучело.
— Не понял?
— Ну, это, — Глеб тыкает в Дениса пальцем, — Это что?
— А, это? Понял, — Осматривает свою персону, — Да в Моздоке прибарахлился. Дай, думаю, примерю.
— А что, я пропустил что-то важное, летали туда?
— Ага, победили там всех, вчера вернулись. — Принимает сидячее положение, свесил руки с колен, — А у тебя как?
— Представляешь, мой юный друг, со связистами договорился домой, на халяву, звякнуть, — Снимая ботинки, подаёт, на его взгляд самую ценную информацию Глеб, — Подхожу к телефону, а номер то домашний из башки и вылетел. — Поднимает с пола свой пропылённый вещмешок, вручает Денису, — Подержи-ка, — Разводит руки в стороны и слегка наклоняется, — Первую цифирь помню и всё. — Забирает свою торбу, вешает на проволочный крючок, — Вспоминал-вспоминал, плюнул да сюда ушёл. — Снимает с себя, измазанную грязью, разгрузку, пытается всучить Денису.
Но Денис опережает указательным пальцем:
— Сюда положи.
— Блокнот, паровоз-тудыть, здесь оставил. — Озирается, будто ищет что-то, ложит жилет на кровать. — В Ханкале слухи ходят, что вы у какой-то Симочки мебель покрушили.
— Наглая ложь! — На всякий случай возмущается Денис, — Грязные инсинуации! Там никакой бабы не было! — И с интересом, — А кто такая Симочка?
— Ну, значит сомовцы наши… Дезинформация, однако.
В дверном проёме возникает светлая голова Гриши Белко:
— Порфирич, Глебана мать! Ты ужинать-то будешь?
— Естессн-на!
Изображение исчезает, но звук остаётся:
— Давай пошустрей, ты последний остался!
Глеб вдогонку:
— А поцелуйчик? — Не дождавшись ответа, жалуется Денису, разводя руками, — Ни здрасьте тебе, ни до свидания… — Увидел на тумбочке незнакомую книжонку — «Андрей Брэм. РАССКАЗЫ»:
— А это откуда?
— Да тоже в Моздоке, последний экземпляр достался. — И довольный, — Я первый читаю.
Глеб с видимой завистью тусанул страницы:
— Слушай, Денис, а кто такой Брэм?
Денис от удивления даже зывыкал:
— Я поражаюсь Вашему невежеству, — Нормальный мужик, наш человек. — Ревниво забирает книжку, — Да ты его знаешь, потомок Моисея.
— Зигмундыч, что-ли, Андрюшка? — Вздыхает, — Ох, умаялся что-то я сегодня, паровоз-тудыть, пойду, порубаю.
Служебная информация:
Параграф 10. Сотрудник обязан овладевать достижениями общечеловеческой культуры, духовным богатством и традициями народов России.
Помнить — народ верит и надеется, что сотрудник ОВД, выполняя задачи охраны правопорядка, оберегает не только права, жизнь, здоровье людей, но и культурное наследие общества.
Не бывает серьёзных боевых нарядов без наряда по столовой.
Наряд по кухне назначается по-разному. Иногда кому-нибудь из молодых, неопытных и наивных омоновцев, расписывая все прелести и достоинства этой работы, доверяют нести высокое звание повара. Дают ему каждый день так называемого рокера — помощника повара. В задачу главного кулинара входит ежедневное окормление более двух десятков своих лбов и, кроме того, гостей. Рокером, в порядке очереди, независимо от звания и желания, становится каждый. И это, надо признать, гораздо легкая юдоль по сравнению с поварской.
В случае внезапных боевых действий, кулинары всё бросают, в общем порядке хватают автоматический гранатомёт, стоящий прямо здесь, в столовой, рядом с огромными кастрюлями и, согласно науке об арифметике, рассчитавшись на первый-второй номера, вместе со всеми встают на защиту рубежей своего расположения. В центре которого, как символ родного дома и находится сама отрядная харчевня, со стен которой, с надеждой на скорую победу, мило и многообещающе взирают на всё происходящее одинокие журнальные «подружки».
Назначенный на длительное время повар, по своей малоопытности, некоторое время всячески старается угодить своим братьям по оружию. Даже иной раз, покупая книги о вкусной и здоровой пище, даёт необычайный простор полёту своей фантазии и мастерству.
В конце концов, утомлённый ежедневным однообразным трудом, главповар, через пару месяцев начинает распускать нюни, а если это не помогает то и дебоширить. Требует от всех обратить на свою многострадальную персону внимание и надоедливо клянчит замену. Начинает всем и каждому, встречному и поперечному назойливо втолковывать, что он на самом деле и никакой не специалист вовсе, а просто несчастный любитель. Но уже поздно.