Блондинка неудачного цвета!
Шрифт:
сексе! А что касается времени – совмести! Депиляция, мелирование, краска
для бровей и ресниц (ты блондинка – тебе это нужно!), крем для
отшелушивания локтей и пяток, массаж и растирание кремами от целлюлита
и растяжек, маска для лица и декольте – всё это наноситься одновременно и
займёт всего минут двадцать…. А пока, повтори Кама-сутру!
– Хи, хи! Какая ты смешная, Татка!
– Ты, что ж считаешь, что я – не права? – Выставив руки в боки, ринулась в
атаку
– Да, может ты и права…. – Погрустнела Настя. Чем дальше, тем ей затея
казалась всё безумней и безумней! – А может, ну его? Может, не стоит
превращать свою жизнь в крысиные бега только ради иллюзорного счастья
быть женой и матерью? Может, расслабиться и понадеяться на наш
национальный "Авось"?
– Ну, это ты сама решай, подруга….
– Тебе хорошо говорить: у тебя есть Лилька и Владик! Всё! Хватит
хандрить! Я решилась! – Настя поставила воображаемую точку. – Я хочу
ребёнка! И только от Олега! Мой организм за эти годы ни разу не зачал ни от
одного мужика! Может, в этом всё дело? Только от Олега у меня получилось
зачать тогда, получиться и сейчас! И что я, в конце концов, теряю?
Подумаешь – экскурс в историю!
В ожидании часа «Х» Настя не знала, куда себя деть. Она уже побывала в
салоне красоты, посетила бутик, где купила потрясающий красоты наряд. Но
ещё оставалось масса времени до встречи с Олегом.
Чтобы хоть как-то отвлечься, она достала бабушкину шкатулку и стала
перебирать её содержимое. Когда ей было грустно или надо было собраться с
мыслями, она всегда это делала….
Вот этот серебряный крестик бабушка подарила ей в день
шестнадцатилетия; а эту серебряную брошь, с переливающимся стеклярусом,
похожим на крохотные алмазы – в год её поступления в институт. Девчонки-
однокурсницы охали и ахали, рассматривая старинную безделушку: брошь
смотрелась дорого и вполне гламурно, напоминая своим блеском кристаллы
от Сваровски….
Чтобы отвлечься, Настя стала перечитывать любимого Стефана Цвейга,
тогда она могла особо не задумываться над сюжетом. Она знала его
новеллы наизусть!
«Странно, – сидя с книгой в руках, размышляла Настя, – как хорошо
понимали женскую душу мужчины – писатели прошлых столетий. – Чего
хотя бы стоит «Письмо незнакомки». (Слёзы всякий раз наворачивались на
глаза, когда она перечитывала эту новеллу!) – И куда ж, скажите на милость,
делось это понимание и тонкое знание женской психологии у современных
мужчин? Ведь, в сущности, в душе женщины нисколько не изменились! Или
изменились? Эх, мужчины, мужчины! Что может
чего-то – возьми классика, почитай и всё поймёшь про женщин!»
Насте всегда хотелось быть такой слабой женщиной! Но, как назло: то кони
скачут, то избы горят….
Мужчины становятся более женственными, а женщины – более
мужественными. Век что-ли такой? Но сильных мужчин, если они ещё
остались, по-прежнему должны привлекать женская слабость, наивность,
доверчивость, задушевность, нежность, сексуальность! Или они хотят видеть
рядом с собой этакую «жену в запасе», которая, в случае жизненных
неурядиц способна подхватить «семейной знамя» из рук поверженного в
экономической борьбе мужа?
В те далёкие времена, когда она ещё работала в школе (денег было
меньше, а свободного времени и ответственности – больше!) она перечитала
кучу романов о любви. В них она искала – и находила! – так недостающую ей
романтику, полную иллюзию любви (но при этом она не была книжной
дурой, оторванной от жизни, отнюдь!) А какое неимоверное количество
персонажей мужественных героев и прекрасных героинь хранилось в её
памяти! Ей нравились книжные герои-мужчины: то были сильные, умные,
гордые, самодостаточные мужчины, способные жизнь отдать за любимую.
Она искала такого в реальной жизни, но – не находила.
Да и как найти идеальный образ, если ты сама не идеал?!
Это как, не имея родных братьев и сестёр, искать близких людей – среди
коллег и подруг. Друзья, как родственники. Или как, не имея собственных
детей, вкладывать всю свою нерастраченную любовь в своих учеников. Что
Настя и делала многие годы. Но чужие дети вырастали, оканчивали школу, и
вылетали из родного гнезда. У подруг появлялись семьи, дети, а вместе с
ними и заботы. Её предал любимый человек.
Герои же романов – всегда были с ней.
Истории любви – книжные и реальные, свои и чужие – хранились в её
памяти, в том еще мало исследованном отделе, который называется
механизмом запоминания. Они хранились там наряду с впечатлениями от
виденных ею картин, слышанной музыки; касаний, поцелуев; пейзажей,
пробегавших за вагонным окном; звуков природы, многообразия цветов,
красивых уголков Земли, виденных ею когда-либо. Образ идеального
мужчины хранился где-то между книжными персонажами и тенями её
многочисленных любовников, и не был похож ни на кого.
И вот что было странным: ни в одной из прочитанных ею книг, ни в
историях любви своих многочисленных подруг и коллег, она не находила