Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке "нет"!)
Шрифт:
– Откуда вы знаете? – Обмякший олигарх повис в крепких руках сопровождающих.
– Слухи бродят, – майор усмехнулся, – монгольский интерпол их ловит. Так как, будем предлагать настоящую цену или валять дурака?
– Будем предлагать, – принял мужественное решение мгновенно окрепший телесно и духом Подберезовский.
Майор сделал знак подчиненным, дождался, пока за ФСБ-шниками захлопнется дверь, и окинул сидящего перед ним олигарха взором уже ласковым.
– Хотите курить? – Подберезовский не сразу понял смысл вопроса, затем отрицательно помотал головой,
– Ч-что вы сказали?
– Ах да, вы же не любите флиртовать с этими, которые парят где-то там в белых рубашках от Доси... – Интерполовец не глядя ткнул пальцем вверх, затем поставил локти на стол, лег подбородком на ладони – чашечкой – и вздохнул. – Что ж, тогда давайте к делу. Предлагайте. Внимательно вас слушаю...
Глава 16. Монголы. Олигарх
Четверых опять подвели к затрапезному интерполовскому фургону, со скрипом открыли мятую дверь. Только теперь, в отличие от прежней загрузки, в железное чрево машины пленников не забросили, но вежливо пригласили, а на блинообразных лицах сопровождающих появились улыбки.
– Чего они улыбаются, не знаешь? – настороженно приглядываясь к охране в халатах с золочеными погонами, шепнул ФСБ-шник с оттопыренными ушами своему непосредственному начальнику, Седому. Тот молча пожал плечами, затем, что-то сообразив, вопросительно посмотрел на Подберезовского. Не отвечая, тот подмигнул садящемуся в кабину майору, поощрительно хлопнул по плечу низкорослого конвоира, почтительным жестом приглашающего его внутрь фургона, засмеялся весело, вроде беспричинно, и, забравшись первым, расслабленно присел на железную, вдоль борта, скамейку.
– Скажи шефу, пусть трогает, – приказал олигарх сопровождающему их низкорослому, усевшемуся на скамейке напротив. Рядом с ним пристроились еще три конвоира. Низкорослый ничего не ответил – вероятно, не понял, – только расплылся в улыбке совсем широко, насколько позволяли сопротивляющиеся такому надругательству губы, а машина поехала и без его вмешательства.
– Чего он лыбится? – окончательно потеряв выдержку, вскрикнул лопоухий. – Борис Абрамович, скажите ему, пусть прекратит! Скажите, скажите же, они почему-то вас слушаются!
– А ну, прекратить истерику! – приказал Седой. Он первым догадался, что все это означает. – Улыбаются, потому что Борис Абрамович обо всем с ними договорились. Чего ж им не улыбаться. Небось, есть за что. – Он посмотрел на олигарха вопросительно.
– А я думал, нас стрелять повезли, – признался, успокоившись, лопоухий. – В жизни не забуду этих улыбок. Че лыбиться-то, спрашивается, если не умеешь? – Он покосился на конвоиров и сплюнул.
– Это я их научил, – отвечая на молчаливый вопрос Седого, похвастался Подберезовский. – Действительно, есть за что. Пусть улыбаются. Как американцы. Приучаются, так сказать, к цивилизации. Не сразу, но в итоге у них получится.
– И сколько вы посулили? – спросил Седой.
– Миллиард, – спокойно ответил Подберезовский на нескромный вопрос, понимая, что сложившаяся ситуация оправдывает его задавшего, делая проявление чрезмерного любопытства обоснованным, почти уместным. Люди, в конце концов, изрядно переволновались, сейчас некоторые вольности простительны.
– Миллиард! – в унисон ахнули трое. – Или имеются в виду тугрики?
– Тугрики, тугрики. Только американские.
– У вас есть миллиард? – дернув в тике щекой, недоверчиво спросил Седой. – Надеюсь, он не единственный, надеюсь, у вас хватит денег, чтобы...
Он не договорил, но Подберезовский догадался.
– Чтобы расплатиться с вами? Хватит, хватит, не сомневайтесь. Со всеми хватит рассчитаться. Вы получите ровно столько, сколько я вам посулил.
– Но вы действительно намерены дать этому наглому интерполовцу миллиард? – не успокоился Седой. В его голове просто не укладывалась такая фантастическая сумма.
– Зачем давать? – в свою очередь философски спросил Подберезовский. – Но пообещать-то ведь можно. Небось, капиталу от обещаний не убудет... – И заметив выражение лица Седого, поспешил заверить: – Но вы-то свое, конечно же, получите, сполна получите, уверяю!
ФСБ-шник посмотрел на него подозрительно и замолчал, кажется, начиная о чем-то сожалеть.
– Кстати, куда нас везут? – наконец спросил он.
– До станции, – бойко объяснил олигарх. – Там нас посадят в поезд, и – ту-ту в Улан-Батор. А оттуда самолет до Майами. Прямой рейс. Я договорился, – упреждая возможные вопросы, – сказал он. – Не знаю, летают ли они в Майами напрямую, но для нас полетят.
Трое замолчали, погрузившись в свои мысли, а сопровождающие их монголы и без того ни о чем не говорили. Они молчали и старательно, хотя и неумело, улыбались, даже пребывая в полудреме...
Спустя два часа относительно спокойного и комфортного пути, если не считать периодических встряхиваний интерполовского транспорта на ухабах и кочках, отчего кто-нибудь из неопытных пассажиров – монголы и в своей полудреме сидели как влитые – периодически валился со скамейки на грязный пол, машина вдруг остановилась столь резко, что упали на сей раз уже все. За бортом послышался приглушенный топот конских копыт, зазвучали голоса людей, возбужденно кричащих что-то по-монгольски, затем раздались выстрелы...
– Опять во что-то вляпались, – хмуро констатировал Седой. Он опять забрался на скамейку, отряхнулся, его рука автоматически нырнула в разрез плаща, словно туда каким-то чудом сам собой вернулся изъятый при обыске пистолет, вынырнула ни с чем... – Интересно, что там происходит? – Он посмотрел на внешне спокойных монголов, которые так и продолжали сидеть на своей скамейке, но ничего у них не спросил. Зато это сделал Подберезовский:
– Что творится? – Не получив ответа, он нахмурился, но лишь на мгновение. – Не должно произойти ничего плохого, – уверенно сказал он. – Я все проплатил.