Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке "нет"!)

Оутерицкий Алексей

– Так ты меня слушаешь? – нетерпеливо спросила подруга. – Все-таки надо бы нам проблему воров в законе обсудить. Это важно.

– А ну их, как и тех пивных байкеров, к бесу, – повторила Кузьминична. – Хотя, нет, не права я. Байкеры для нас, пенсионеров, все же повреднее будут, – заметила она. – Воры нам ничего не сделали, а байкеры весь воздух бензином провоняли. Дышать нечем.

– Как это ничего нам не сделали! – возмутилась Петровна. – А у кого давеча кошелек на базаре умыкнули? Иль не слыхала, как те воры нашу Семеновну половины пенсии подло лишили?

– То другие воры, беззаконные. Которые в законе, они по мелочам не

озоруют, – авторитетно выдала Кузьминична. Заметив, что подруга, теряя терпение, вновь пождала губы, она поспешила согласиться: – Ладно, давай про своих воров. Читай. Хотя, лучше не в газетах про них писать, а к стенке прислонить, иродов проклятущих. Что одних, которые в законе, что других, беззаконных. Как мудрый Иосиф Виссарионович, царствие ему небесное, когда-то сделал. Жаль, что в то время байкеров не было. Им бы тоже лбы зеленкой пометить не мешало. – Она вновь взяла в руки кусок пестровязаной шерсти. – Ну, начинай, что ли.

– Кто правит бал в нашем городе? – откашлявшись, замогильным голосом прочитала заголовок Петровна. – Имеются веские основания предполагать, что наш город давно находится во власти криминальных структур, а конкретно – группировки, возглавляемой вором в законе, неким Иваном Васильевичем Терещенко по кличке Сатана, который, как и положено истинному сатане, правит бал, в то время как люди гибнут за некую субстанцию, обозначенную в таблице великого ученого Менделеева как «аурум», субстанцию, которая испокон веков притягивала своим зловещим желтым цветом неустойчивые души погрязших во зле людишек, что готовы за кусок этого аурума перегрызть глотку не только себе подобному, но и...

Слушая вполуха, Кузьминична двигала спицами. Как всегда сноровисто, отчего те размеренно поблескивали на солнце...

Глава 4. Старые ведьмы

– Ну вот, накаркала ты, Петровна! – внезапно прекратив вязать, возмущенно произнесла Кузьминична. Она недоверчиво пригляделась к нижнему краю вязаного куска неизвестно чего, что было очень пестрым и очень нужным внучке к завтрашнему дню, поднесла его к стеклам своих не менее старомодных, чем у подруги, роговых очков. – Откуда ж эта гадость взялась? Ведь и до середины не успела довязать... – Она полезла в целлофановый пакет с надписью «Пепси-Кола», из которого веселыми цветными змейками струились шерстяные нитки, покопалась в нем, поочередно доставая и внимательно рассматривая клубки, выругалась вполголоса...

– Чего там у тебя? – с неохотой прекратив интересное чтение, спросила Петровна.

– Плесень твоя заграничная, вот чего. – Кузьминична побросала клубки обратно в пакет, сунула товарке под нос кусок вязаного изделия. – На-ка вон, полюбуйся, что эти твои Шрайберы понаделали!

– Ну и дела... – пробормотала заинтригованная Петровна, осторожно трогая пальцем красивый, зеленовато-фиолетовый налет. – И впрямь, плесень... – Не удержавшись, она склонилась к шерстяной поверхности, потянула заостренным носом, принюхиваясь. – А пахнет приятно! – с несвойственной для нее громкостью вдруг сказала – почти выкрикнула – она и, встретившись взглядом с недоверчивыми глазами Кузьминичны, выпученность которых подчеркивали-увеличивали мощные линзы, предложила: – А ты понюхай сама! Понюхай, если не веришь... Да нюхай же, кому говорят! – И неожиданно сильной хваткой вцепившись в шею оторопевшей подруги, пригнула ее голову к ее же собственному изделию.

– Ты чего,

Петровна, обалдела? – сдавленно, с возмущением вскрикнула та, коснувшись красивой на вид, но неприятной для рецепторов кожи – если ткнуться в нее носом – осклизлости. – Да пусти же, говорю!.. – Через секунду, перестав сопротивляться оказавшейся неожиданно сильной руке подруги, она уже жадно вбирала ноздрями оказавшийся весьма притягательным аромат настоянной веками затхлости. – А ведь и вправду, приятно...

– А ну-ка, дай теперь опять мне! – Спустя минуту голова обалдевшей Кузьминичны была отброшена все той же сильной, хотя и сухой, морщинистой рукой, и к плесени опять склонилась подруга.

Некоторое время они поочередно прислонялись носами к зеленовато-фиолетовым разводам, дожидаясь этого момента с нетерпением, и все втягивали, втягивали в себя незнакомый аромат.

– Сколько времени? – опомнившись первой, поинтересовалась Петровна. Она поежилась от неизвестно откуда появившейся прохлады.

– Ой! Половина десятого уже! Стемнело давно, – ахнула Петровна. – Мы уже третий час эту дрянь нюхаем. И не оторваться ж никак... – Она не утерпела, опять склонилась к притягательному вязанию.

– Воры, говоришь, в законе, – задумчиво пробормотала Кузьминична. Наскоро нюхнув вслед за Петровной, она внимательно посмотрела той в глаза. – А?

– Говорю, – подтвердила та.

– Правят, говоришь, бал...

– Говорю.

– Иосифа, говоришь, на них нет, который Виссарионович...

– Это уже ты говоришь, – на сей раз возразила Петровна.

– А мы на что? – не слушая ее, спросила Кузьминична. И сосредоточилась, обдумывая какую-то важную мысль.

– А ведь и впрямь! – кажется, попав той важной мысли в унисон, аж подскочила на скамейке Петровна. – Это же наш город! До каких пор здесь будут безобразничать всякие там...

Старушки внимательно посмотрели друг дружке в глаза.

– Если не мы... – начала одна.

– То кто же! – закончила вторая.

– Порешили?

– Порешили.

– На чем разбираться поедем? – деловито спросила Петровна.

– А на мотоциклах, – решила Кузьминична. Кажется, она добровольно взвалила на себя функции руководителя предстоящего предприятия. – На Харлеях. Давно мечтала. Чтоб с ветерком.

– И я давно мечтала. Чтоб вот так. Чтоб ветер юбку развевал.

– Тебе какие тачки нравятся? Те, на которых скрючившись вперед сидеть надо, или на которых откинуться назад спиной можно?

– Ну ты спросишь! Конечно, те, на которых спиной.

– И мне тоже. Чего нам вперед-то крючиться. Чай, не девочки уже. Сейчас, сейчас... Дай только довязать, и пойдем добывать те Харлеи...

Глава 5. Воры в законе

Первичный пробой в жизневосприятии вора в законе по кличке Сатана произошел, когда он, сидя на полезном для здоровья пожилого человека умеренной жесткости диване, смотрел какой-то заурядный, из малобюджетных, голливудский фильм про латиноамериканскую мафию Нью-Йорка. Возможно, впрочем, что то были не латиноамериканцы, а китайцы, только лидер у них был латиноамериканской национальности, а сам фильм был при этом высокобюджетный и гонконгский, да и дело происходило вовсе не в Нью-Йорке – не суть важно. Важным же являлось то, что Сатана, занятый своими мыслями и до некоторого момента смотревший фильм без малейшего интереса, внезапно встрепенулся и распорядился сквозь зубы: