Блондинка сдавала в багаж…
Шрифт:
Милиционер выглядел настолько огорченным, что я заметила:
— Они уже вошли, но наверняка еще не вышли. И вообще, какой смысл караулить? И так все ясно.
— Правильно, — быстро вставила Настя, — нам все ясно. Мы, пожалуй, пойдем. А вы, Сергей, остаетесь?
Он кивнул, и подруга, не дав мне слова вымолвить, схватила меня за руку и повлекла в темноту.
— Ты что? — покорно за ней плетясь, бормотала я. — Ты не видишь, он не в себе? Нельзя бросать его одного. Вдруг он снова потеряет сознание? Куда ты меня тащишь?
— Это ты не видишь, что
— Каких пожизненных? — не поняла я. — За что? Мы просто слушали. Мы ни в чем не виноваты.
— Да, просто слушали, молча соглашаясь с тем, что мы — его коллеги. Скоро он опомнится и поймет, что мы ничем это не подтвердили. Захочет убедиться — и до него дойдет, какого дурака он свалял. Так вот, в этот момент я хочу быть от Сергея как можно дальше. Желательно — за крепко запертой дверью. Даже если сегодня среда.
— Почему среда? — тупо спросила я.
— В среду — ножевой бой.
И подруга снова потащила меня за собой. Я не в силах была противиться и влеклась, с ужасом думая, что с нашим топографическим кретинизмом и полным отсутствием денег ночевать придется в кустах — это при благоприятных условиях. При неблагоприятных — в полицейском участке.
Ничего подобного! Уже не в первый раз я убеждалась, что при экстремальных обстоятельствах Настя проявляет самые неожиданные таланты. Не прошло и пяти минут, как перед нами возникла вывеска «Плутон». Еще минута — и мы в номере.
— Слава богу! — облегченно вздохнула Настя, бросаясь на кровать. — Пронесло!
Я, обрадовавшись отсутствию конкуренции, быстро рванула в ванную. Душ для меня — лучшее средство от усталости и стресса.
Вернувшись в комнату освеженной, я уже была способна рассуждать.
— Что-то я тебя не понимаю, — честно призналась я подруге. — Чему ты радуешься? Если предположить, что Сергей поделился с нами сведениями по ошибке и теперь раскаивается, ничто не помешает ему наказать нас завтра утром или еще когда-нибудь. Какой смысл было бежать?
— Большой, — уверенно возразила Настя. — Вот смотри. Мы своими ударами временно помутили ему мозги.
– Тысвоим ударом помутила ему мозги, — поправила я.
— Ладно, пусть я и твой поднос, это неважно. Сергей в невменяемом состоянии наговорил лишнего. Через какое-то время он очнется и подумает: «Боже, что это со мною было? Что я наделал? — А потом так: А что со мною действительнобыло, а что примнилось? Да были ли там вообще эти девицы? Может, привиделись?»
— Ну, это слишком. Вряд ли он поверит, что мы — видения.
— Согласна, — с несвойственной ей покладистостью кивнула Настя. — Предлагаю придерживаться следующего. Да, мы там были, и он даже говорил нам пару невнятных слов, которые мы совершенно не поняли. Никаких служебных тайн он не выдавал, просто трепался. У «Красного колеса» мы подкарауливали Максима, чтобы устроить ему скандал за обиду в кафе, но передумали и ушли. Вот и все. Уверяю тебя, Сергей поверит. Мужчина охотно верит в оптимальный для его самолюбия вариант. Представляешь, каково ему было бы узнать, что все его замечательные логические построения — чушь, и он опозорился перед парой обычных баб?
— Вовек не простил бы, — подтвердила я. — Ты права. Рано или поздно он выяснит, что никакие мы не коллеги — так уж лучше рано. С чего он вообще решил, что мы не те, за кого себя выдаем? Откуда странная идея, что умная женщина не станет взвешиваться? Почему бы ей не использовать ум для улучшения фигуры?
— У мужчин туннельное мышление, — пояснила Настя. — Они нацелены на что-то одно, а остального не замечают. Им кажется, что и женщины такие же. Наша многоплановость не укладывается у них в мозгу. Ты же видишь, он слушал наши разговоры на самые разные темы, а извлекал лишь то, что требовалось ему по работе. Не могу отделаться от мысли, что мужчина создавался как биоробот. В смысле исключительно для решения определенных задач. А женщина — просто для жизни. Вот в чем между нами разница.
Это была вдохновенная речь, мне даже захотелось похлопать. Впрочем, подруга испортила весь эффект, неожиданно закончив:
— А вот что у тебя паспорт чужой, лучше б ты ему не говорила.
— Разве у меня чужой паспорт? — удивилась я.
— Нет.
— Тогда как же я могла это сказать? Ты ничего не путаешь?
— Вот именно, — вздохнула Настя. — Если пытаться вслушиваться во все, что мы несем, и делать логические выводы, напридумываешь разной ерунды. Вот мы себя не слушаем — и прекрасно живем. А мужики сами виноваты.
Что-то смутно забрезжило у меня в мозгу.
— Погоди… но я ведь шутила! Лидия сказала, у меня волосы не свои, и я добавила: паспорт тоже. И про ворованные произведения искусства… я, кажется, имела в виду колонну из Луксора! Про вещества в аптечке и вовсе стихи. И вино мы проверяли не на наркотики, а на всякие примеси. В тамбуре я никого не отслеживала, просто дышала свежим воздухом. Ну а У6 — это просто ужин! Ты права — у них действительно туннельное мышление. Бедные они, бедные! Как им, должно быть, скучно…
Сочувственно помолчав немного, я попыталась осмыслить ситуацию.
— Получается так. Какие-то типы осуществляют наркотрафик и нелегальный вывоз произведений искусства в туристических автобусах. Вовчик — один из курьеров, а Максим — представитель банды в Париже. Похоже, весьма солидная и разветвленная криминальная структура.
— Организованная преступность, — неодобрительно заметила Настя.
— Почему преступность в нашей стране организованная, а все остальное — нет? — не удержавшись, обратилась я к небесам. — Вот, например, правоохранительные органы. Милиция не может толком поладить с таможней, начальник одного отдела враждует с начальником другого… почему?