Блондинка в озере
Шрифт:
Энди вдруг затряс головой. Паттон посмотрел на него с насмешливой ухмылкой:
– Что-то опять не так, сынок?
– За девять дней он умер. Точно говорю. Сосчитал, – сказал Энди угрюмо.
Доктор развел руками, схватился за голову и отошел. Он снова покашлял в платок и стал внимательно изучать результат.
Паттон подмигнул мне и сплюнул через перила.
– Давай-ка не будем отвлекаться, сынок.
– Вы когда-нибудь затаскивали тело на шесть футов под воду? – спросил Энди.
– Нет, не затаскивал. Но с помощью веревки,
Энди передернул плечами:
– Если веревкой, то на теле останутся следы. А с такой уликой вообще незачем утруждаться.
– Дело во времени, – сказал Паттон. – Мало ли что надо успеть сделать.
Билл Чесс что-то прорычал и поднял бутылку. Глядя на их серьезные загорелые лица, я даже не мог себе представить, что они думают на самом деле.
– Был, кстати, разговор о какой-то там записке, – рассеянно обронил Паттон.
Билл Чесс покопался в бумажнике и выудил сложенный клочок линованной бумаги. Паттон взял его и стал медленно читать.
– А даты нет, – заметил он.
Билл мрачно склонил голову:
– Точно. Но уехала она месяц назад, двенадцатого июня.
– Она и раньше вроде бы уезжала.
– Да, – уставился на него Билл. – Я тогда напился и заночевал у одной потаскухи. В прошлый декабрь, как раз перед первым снегом. Мьюриел тогда не было с неделю. Потом явилась как ни в чем не бывало и говорит, что хотела малость развеяться. А жила, мол, у подружки, когда-то вместе работали в Лос-Анджелесе.
– И как эту подружку звали? – спросил Паттон.
– Я не спрашивал. Что Мьюриел ни делала, меня все устраивало.
– Понятно. А в тот раз записку она оставляла?
– Нет.
– Записка-то выглядит малость потертой, – заметил Паттон, складывая ее.
– Таскаю с собой весь месяц, вот и все дела, – окрысился Билл Чесс. – А кто сказал, что она и раньше меня бросала?
– Сейчас уже не вспомнить. Сам знаешь, как бывает в нашей глуши. Люди все замечают. Разве что летом им труднее, когда полно пришлых.
На какое-то время наступило молчание, наконец Паттон рассеянно спросил:
– Значит, уехала двенадцатого июня? Или ты просто решил, что уехала? А кто-нибудь в коттеджах на той стороне был?
Билл Чесс посмотрел на меня, и его лицо снова потемнело:
– Спросите у этого шпика, если он и сам всего не выболтал.
Паттон даже не повернул ко мне голову. Он разглядывал цепь вершин вдали над озером.
– Мистер Марлоу ничего мне не выбалтывал, – заметил он мягко. – Только сообщил, кого нашли и где нашли. Еще он сообщил, что Мьюриел вроде бы уехала и оставила записку. Ну и что тут плохого?
Снова наступило молчание. Билл Чесс уставился на прикрытый одеялом труп в двух метрах от себя. Он стиснул кулаки, по щеке у него покатилась слеза.
– Была еще миссис Кингсли, но она в тот день тоже уехала. Больше никого. Перрисы и Фаркуары в этом году не появлялись.
Паттон молча кивнул. В воздухе чувствовалась какая-то напряженность, словно что-то, о чем не говорили, было
Билл Чесс яростно заорал:
– Забирайте меня, сукины дети. Само собой, ее утопил я. Кому еще? Она была моей, и я ее любил. Я – подонок, всегда был подонком и останусь подонком, но все равно я любил эту девочку. Вам не понять, и не пытайтесь. Забирайте, и все, пропади вы пропадом.
Никто не вымолвил ни слова.
Билл Чесс уставился на свой крепкий загорелый кулак, замахнулся и со всей мочи ударил себя по лицу.
– Гнусный подонок, – обругал он сам себя срывающимся шепотом.
Из носу у него медленно потекла кровь. Она сползла к губе, обогнула рот и повисла на подбородке. Затем лениво капнула на рубаху.
– Вам, конечно, придется поехать с нами, мистер Чесс, чтобы дать показания, – спокойно сказал Паттон. – Сами знаете, так полагается. Никто вас ни в чем не обвиняет, но внизу с вами захотят поговорить.
– Переодеться можно? – мрачно спросил Билл.
– Ясное дело. А ты, Энди, пойди с ним и посмотри, во что можно завернуть труп.
Они ушли тропой вдоль берега. Доктор откашлялся, глянул на воду и вздохнул:
– Хотите повезти тело в моей санитарной машине, Джим?
Паттон помотал головой:
– Нет, док. Округ у нас бедный. Представляю, сколько вы сдерете за свою машину. Есть возможность прокатить эту даму дешевле.
Доктор отошел, бросив со злостью через плечо:
– Если надо оплатить похороны, дайте мне знать.
– Ну вот, полез в бутылку, – вздохнул Паттон.
Коричневое здание гостиницы «Индейская голова» высилось на углу против нового танцевального зала. Я остановил машину и прежде, чем отправиться в примыкавший к вестибюлю бар с закусочной, вымыл в туалете руки и лицо, а заодно и вычесал из волос сосновые иголки. Помещение кишело визгливо хохочущими красотками с ярко-красными ногтями и пропахшими вином молодцами в летних курточках. За публикой внимательно присматривал «мэтр» – плотный парень без пиджака с обкусанной сигарой в зубах. У кассы какой-то тусклый блондин ловил военные новости по маленькому приемнику, в котором было не меньше шума и треска, чем воды в картофельном пюре. У дальнего угла блюграсс-квинтет в лиловых рубахах под плохо сшитыми белыми фраками, вымученно скалясь в табачный дым, пытался своим треньканьем заглушить пьяный гам. В общем, курортный сезон Пумьей Вершины был в самом разгаре.
Я быстро проглотил то, что называлось у них фирменным обедом, залил его сверху коньяком, чтобы не дать вырваться наружу, и вышел на улицу. Было еще светло, но несколько неоновых реклам уже горели; вечер звенел бодрыми автомобильными гудками, детскими воплями, ударами шаров по кеглям, скрипом роликов, веселыми хлопками малокалиберных винтовок в тирах, сумасшедшими завываниями музыкальных автоматов, а поверх всего – лающим ревом катеров, гоняющих без цели по озеру, словно наперегонки со смертью.