Блондинки начинают и выигрывают
Шрифт:
— Вы не собираетесь домой, Галина Валерьевна? Вечер, кажется, движется к своему логическому завершению. Я мог бы вас подвезти.
— С удовольствием, Александр Юрьевич. С огромным удовольствием…
Через час я знал все. А еще через два дня распечатка счетов и коды к ним покоились в моем «дипломате». Я был вооружен и, следовательно, очень опасен.
Глава 14
— Вот что, друг сердечный, Иннокентий Иванович, — однажды произнес
Кеша обеспокоенно захлопал глазами.
— Эта… Как же, — начал он, испугавшись своего прилипчивого «эта» (за каждый словоупотребительный просчет или нецензурное слово я объявлял штраф, вычитая деньги из ежемесячной зарплаты). — Не, так мы не договаривались… В вашей инструкции не записано такое, чтобы невинного человека по всяким заведениям тягать, лазером мучить. Не согласен я!
— Что это за внешность такая? — разбушевался Кеша. — Не согласен я, чтобы меня задарма вдоль и поперек резали!
— Тэ-экс, чудно… Нарушение трудового договора в пункте «а»: «изменение внешности согласно установленному образцу»…
— Кто тебе сказал, дурачок, что тебя будут резать? — рассмеялся я. — Несколько сеансов, и дело в шляпе.
Глаза Кеши воровато заметались, но он промолчал, напуганный ссылкой на договор.
Утром, когда я заехал за ним, чтобы отвезти к косметологу, в коридоре мне попалась Клавдия Митрофановна с сухариком в руках (давеча я презентовал ей целый мешок) и предупредительно изрекла:
— Без выгоды ты продал народ твой, и не возвысил цены его. Отдал его на поношения соседям нашим, на поругание и посмеяние живущим вокруг нас.
Я разгадал ее мрачноватое предостережение, только обнаружив скорчившегося на диване Кешу, страдальчески опустившего веки. Возле него в позе наяды, клонившей голову над водами прозрачного ручья, сидела разбитная Валюха.
— Братец твой совсем сдвинулся, — визгливо заметила она. — Вчерась как с катушек съехал — всю ночь стонал почем зря.
— Что случилось?
Скрючившееся на диване существо поведало смущенно:
— Организмы у нас нежные, не способные переносить большие напряжения. В голове туман и плечо адски болит. Может, завтра, а?
— Сегодня, — садистски усмехнулся я. — Собирайся.
Между тем Валюха приблизилась ко мне, играя плечами, бедрами, глазами и всем, чем может играть тридцатипятилетняя женщина в полном соку, не обремененная никакими моральными обязательствами, включая брачные, и произнесла, щуря зеленоватые в крапинку глаза:
— А куда это наш братец все время спешит? И не остановится даже, и чаю с нами даже не попьет… — Она заговорщически подмигнула
— Не вижу здесь никаких будущих родственников, — парировал я.
— Ну так посмотри! — Валька, уперев кулаки в наливные бока, выразительно крутанулась передо мной.
Суть развязного поведения соседки Кеша разъяснил уже в машине:
— Хочет, чтобы я на ней женился.
— А что, было между вами что-то? — спросил я, выруливая на улицу.
Напоминая нахохлившегося от мороза воробья, Кеша мрачно мотнул головой:
— Только разик вчера в углу и прижал… От разыгравшихся чувств.
— Пожалуй, необходимо включить в наш договор еще один пункт. О неправомочности наемного работника вступать в половые отношения без санкции работодателя… Ты что, не понимаешь, эта вертихвостка, если что пронюхает, сразу по всем углам разнесет?
Кеша только жалобно застонал, держась рукой за голову.
Оказалось, после сообщения о неминуемом визите к косметологу на Иннокентия Ивановича снизошли раздумья о судьбах человечества, мировая тоска, вселенская скорбь и еще несколько столь же сильных вещей. Они окончательно добили в нем остатки здравого духа и толкнули несчастного в объятия вероломной Вальки, которая вот уже несколько дней обрабатывала нового соседа, прижимаясь к нему в укромных местах квартиры всем телом, вопреки существованию и слабым протестам своего мужа, инородца Нисхата.
Вскоре Кеша с бледным лицом на подламывающихся ногах уже входил в кабинет, чтобы спустя час выйти оттуда с сияющим видом победителя.
Пока я расплачивался за сеанс, он вприпрыжку отправился на улицу, чтобы обновленным взглядом лицезреть сияющий подлунный мир, напрочь лишенный и мировой тоски, и вселенской скорби.
— Интересная татуировка, — произнес мастер, дюжий парень с бородой и мощными руками мясника, принимая деньги. — Количество прорисованных перьев у птицы свидетельствует о числе проведенных в заключении лет. Но вместе с тем сама фигура орла, выполненная в особенной, нехарактерной манере, напоминает пивной бочонок и…
Я задумался. Значит, Кеша сидел…
— За что это вашего родственника упекли на двадцать лет? На бывалого урку он вроде не похож…
— На двадцать?! — поразился я.
Значит, когда Кешу посадили, ему было пятнадцать и… Его помиловали? Он сам сбежал? Наверное, убил охранника и…
Загадка объяснилась чуть позже.
— Татуировку в армии наколол, — пояснил питомец неохотно. — Я в автомобильных войсках служил, там эмблема — колеса с крыльями. Со всей дури мне ее и забабахали. Только еще птичий клюв присобачили. Малёк похоже на птицу получилось.