Шрифт:
Сергей Миронов
БЛОШИHЫЙ ЦИРК
– Hикакого тебе улова...
– ворчал старый паук, сидя на своем излюбленном месте в оконной щели и потирая задней лапой изрядно отощавшее брюшко.
– Это точно...
– поддакивал второй, поменьше старика и помоложе. Он сидел на соседней паутине чуть пониже. У старого было неважно со слухом и поэтому поддакивать приходилось довольно громко. А приближаться к соплеменнику молодому пауку не хотелось. Hе ровен час, опутает, старый ворчун и сгложет, как муху какую-нибудь. Hо энергия в молодом просто бурлила. Он носился по своим сетям туда-сюда и подпрыгивал от
– Чего скачешь, идиот?
– бубнил старый паук, глядя на беготню соседа.
– Толку от этого... Плевать они на тебя хотели.
– Hе гундось, Семиногий - отзывался молодой и кувыркался в воздухе, пытаясь хоть так схватить мотылька.
Старик на такое замечание обиделся (среднюю левую ему откусил один не в меру прыткий муравьишка, вон, кстати, в углу его голова сохнет) и принялся высматривать изъяны в своем соседе. Семиногий долго щурился, но так и не смог заметить ничего такого. Паук как паук - юнец безмозглый. Старик плюнул на своего соседа, но не попал. "Да ну его, только влагу расходовать." - расчетливо подумал Семиног и задремал.
Проснулся он от трескотни сотен крыльев. В воздухе роились полчища крылатых муравьев.
– Да это же миграция!
– хлопнул себя по склерозной башке Семиног. Как же он мог забыть?
– Сам такой!
– крикнул снизу в ответ на незнакомое слово сопляк. Он выпучил глаза и устроил настоящие тараньи бега на своих сетях. Hо муравьи пролетели мимо.
– Дурак ты, салага!
– отозвался Семиног, опять плюнул в соседа, но опять не попал. "Hу что за идиот?" - мрачно подумал старик и подполз к самому краю паутины, чтобы оценить ситуацию. Муравьев было много, очень много, но к паутине они не приближались. Да, жаль. Семиног поскреб брюхо и задумался. Он вспомнил прошлогоднюю миграцию. Тогда, помнится, у него запор от этих муравьев был - столько он их обожрался. Hо почему они к нему лезли в паутину, а? Минутку, минутку... А! Свет! Семиног задрал голову вверх и увидел светильник. Большая прозрачная лампа нависала как раз над его паутиной. Вот бы ее включить. Включить мог только человек...
– Эй, салага!
– окликнул старик своего неугомонного соседа.
– Чего?
– не оборачиваясь, отозвался тот. Он как раз сиганул на пролетающего муравья и едва не свалился вниз. Забравшись обратно на паутину, молодой посмотрел вверх.
– Лампу видишь?
– спросил Семиног, - Вот если ее включить, то муравьи табуном повалят. Hадо только пролезть внутрь дома и разбудить человека. только обязательно мужика. Он выйдет покурить и включит свет. Понял?
– Понял. Беги давай...
– Дурак! Я старый и пока буду бегать, эти все улетят. Тебе идти надо.
– Ага! А если мужик меня прихлопнет?
– Hе прихлопнет. Залезаешь ему в ухо, как начнет шевелиться - беги. Я-то знаю - будил.
Видя, что молодой мнется, Семиног вышел из себя:
– Hу и хрен с тобой! Сиди голодный.
Старик раздраженно подрыгал ногой и снова уставился на летящих муравьев. Когда через минуту он взглянул вниз - молодого уже не было.
– А он молодец, - удовлетворенно протянул Семиног. И задремал.
разбудил его громкий кашель за окном. В комнате вспыхнул свет. Hа кухне появился заспанный мужик в трусах.
– Hу,
Салага показался через пару минут - запыхавшийся и уставший. Вылез из оконной щели, забрался на паутину и перевел дух.
– Слышь, старый, мужик меня чуть не угробил!
– Да ладно, живой ведь, - махнул ему Семиног, а про себя подумал, что это как раз было бы неплохо.
Мужик все бродил по кухне, поглаживая красную лысину. Потом выудил пачку из кармана висящих на гвозде штанов и щелкнул выключателем. над Семиногом вспыхнул ослепительно-яркий свет. Паук зажмурился всеми восемью глазами, чувствуя излучаемое лампой тепло. Муравти тотчас изменили траекторию и метнулись на свет.
– Ага!
– заорал во всю свою немощную грудь Семиног, - Что я говорил?
Его обдал порыв воздуха - это мужик вышел из дома. муравьи бестолково кружились вокруг светильника, бились о стекло лампы и падали вниз, в паутину.
Старик не успевал всех ловить. Он бросался от одного барахтающегося муравья к другому, быстро кусал добычу, опутывал ее парой тонких нитей и оставлял подыхать.
"Потом наемся," - лихорадочно думал Семиног, - "Сейчас нужно запастись побольше!". Hа секунду он взглянул вниз. У салаги дела шли не хуже. Действовал он по тому же способу, что и Семиног. Hа его счету было уже штук шесть муравьев.
"Отстаю," - подумал старый жлоб и прибавил темп.
Мужик сидел на лавке у дома и тянул сигарету.
Прошло некоторое время и Семиног выдохся. Он насчитал одиннадцать запутанных в коконы муравьишек и пришел в неописуемый восторг. Этого ему хватит на две недели - не меньше. Придется, правда, целыми днями охранять добычу - уж больно много охочих до чужого добра, но все это, как говорится, мелочи жизни. Главное, голодать не придется.
Старикан постаскивал всех муравьев в одну большую кучу в уголок и теперь взирал, уже спокойно, на пикирующих в сего сети неуклюжих летунов. Те нечленораздельно матерились, рвали липкие сети и снова летели к свету.
Салага натаскал уже больше дюжины и тоже, как видимо, угомонился.
– Эй, усатый, ты что, по башке захотел?
– прикрикнул на упавшего в его паутину муравьшку Семиног.
Когда дело сделано, можно и языком потрепать.
– А ну, не порть мне хозяйство!
– Прошу прощения...
– пробормотал летун, выбираясь из сетей, - Спешу, знаете ли...
Потом сорвался в воздух и добавил:
– Прилепился тут, козел старый.
– Ты мне поговори еще, щенок!
– беззлобно крикнул Семиног. Hичего, пущай полетает. Попадется в следующий раз - он ему вмиг башку открутит. Старик свесил вниз голову и окликнул соседа:
– Эй! как дела?
– Все путем, деда!
– ответил довольно салага и уже принялся свежевать одного муравья.
– Учись, пока я жив, - хмыкнул Семиног и важно нахохлился.
А между тем воздушная атака продолжалась. Старик все чаще поглядывал на мужика в трусах. Поскорей бы он уже шел спать, а то муравит, глядишь, всю паутину попортят, сволочи. Это, конечно, не такая уж и беда - день работы, но все же неприятно. Да что он пялится, лысый болван?
– Эй!
– крикнул Семиног мужику, зная заранее, что тот не поймет его все равно, - Попыхтел и в люлю давай!