Блудная дочь
Шрифт:
– Ты, кажется, хотел меня оштрафовать? – Все силы потребовались ей, чтобы произнести эти слова ровным, даже безразличным тоном. – Так оштрафуй и отпусти. А если у тебя нет ко мне дел, не вижу, почему бы каждому из нас не поехать своей дорогой.
– Черт побери, не затыкай мне рот!
Шелби молча смотрела на дорогу. Мимо под грохот и дребезг «тяжелого металла» проехал автомобиль, под завязку набитый подростками. Все они, разумеется, знали Шелби в лицо; парни хихикали и подталкивали друг друга локтями, полагая, что наблюдают на редкость
– Я тебе звонил.
– А я была очень занята. – Сама она прекрасно понимала, какой смехотворной нелепостью звучит эта отговорка.
– Это из-за твоего отца? Шелби молчала.
Сильные руки легли ей на плечи.
Если все кончено, так тому и быть, – проговорил Нейв, и ей захотелось провалиться сквозь горячий асфальт. – Но по крайней мере ты обязана объясниться.
– Я тебе ничем не обязана, – ответила она, изо всех сил стараясь сдержать дрожь в голосе.
Прикосновение Нейва пробило ее броню; впервые за эти страшные недели она смогла ощутить что-то, кроме тупой боли и отвращения ко всему на свете. Омертвевшие чувства ее пробудились и робко потянулись навстречу прежней страсти. Нейв плотно сжал губы.
– Тогда что все это значило – то, что случилось между нами у ручья полтора месяца тому назад?
– А почему это должно что-то значить?
Сглотнув, она уставилась в землю. На земле валялась смятая жестяная банка из-под пепси-колы; Шелби разглядывала ее так пристально, словно от этой банки зависела ее жизнь.
– Шелби!
Господи, что за новая нота звучит в его голосе – неужели отчаяние? Как хотелось ей с рыданием броситься ему на грудь, попросить прощения за свою глупость, рассказать обо всем, что случилось в ту страшную ночь! Разумом Шелби понимала: глупо так стыдиться того, в чем она не виновата. Но сердце, измученное стыдом и омерзением, кричало: нельзя допустить, чтобы Нейв узнал правду! Ни за что! Никогда!
– Интересные вопросы ты задаешь, Шелби. Да, знаешь ли, для меня это значило очень много. А для тебя, выходит, нет?
– Я... я не могу тебе объяснить.
– А ты попробуй. – Нейв быстро овладел собой: теперь в голосе не слышалось боли – только холодный гнев.
Шелби глубоко вздохнула. Открыла рот – и снова закрыла, не в силах подобрать нужные слова. Над головой ее черная ворона, устало хлопая крыльями, села на телефонный провод, и тот провис под ее тяжестью.
– Шелби, посмотри на меня!
Собрав все силы, она подняла глаза и встретилась с его вопросительным взглядом.
– Шелби, я обидел тебя той ночью? Сделал тебе больно? Ей хотелось умереть. Правда стучала в ушах кузнечным молотом, но стыд не давал ей вырваться из груди.
– Нет.
– В чем же тогда дело?
Что она могла ответить? Ничего. Вот и молчала. Губы Нейва сжались в тонкую суровую линию, серые глаза потемнели грозовыми тучами.
– Послушай, это все неправда, – заговорил он. Каким-то чудом его словам удалось пробиться сквозь окутавшую
– Что неправда? – непонимающе переспросила она.
– Что я опять начал встречаться с Вианкой.
Шелби думала, что сердце ее окаменело навеки. Нет, оказывается, оно еще умело чувствовать боль.
– Н-не понимаю...
– Шелби, это просто сплетня! – настаивал Нейв. В углах рта его обозначились резкие складки.
В служебной машине затрещала рация.
– Неважно.
– Черта с два неважно! – Он рывком притянул Шелби к себе и прямо посреди улицы, под лучами всевидящего солнца, страстно впился в ее губы.
Когда он наконец оторвался от нее, Шелби смотрела на него сквозь пелену слез.
– Мне никто, кроме тебя, не нужен. Черт меня побери, Шелби, сам не знаю почему, но это так и есть!
Снова затрещала рация, и сквозь разряды помех прорвался голос: «...вызываю офицера...»
– Черт! – Нейв скинул шляпу, устало пригладил ладонью волосы. – Ты мне не веришь.
– Я не знаю, чему верить, – пробормотала она, сама не понимая, что говорит.
– Шелби, послушай меня. – Стальной взгляд его, прямой и жаркий, скрестился с ее затуманенным взором. – Что бы ни случилось, помни: ты для меня – одна. Одна-единственная.
Нейв метнулся в машину, что-то проговорил в микрофон, завел мотор и рванулся с места в визге сирены и сверкании мигалок, с фонтаном гравия из-под колес.
По дороге домой Шелби убеждала себя, что должна верить Нейву. Что должна найти путь назад – в надежное прибежище его объятий. Вернуть себя, свою прежнюю энергию и радость жизни.
– Неужели ты позволишь, чтобы Росс Маккаллум победил? – спрашивала она у своего отражения в зеркале заднего вида, и слезы текли у нее по щекам, оставляя черные потеки туши. – Чтобы этот подонок разрушил твою жизнь?
Припарковавшись возле гаража, Шелби вошла в дом, как обычно, черным ходом и взбежала по задней лестнице. С каждой ступенькой тело и душа ее наполнялись новой энергией. Верно, ее гордость получила серьезный удар, но все же она не сломлена. Нейв ее любит – да, любит, ведь сегодня он, по сути, признался ей в любви! А тот ужас, что случился с ней шесть недель назад, давно позади. И больше не повторится. Никогда, никогда больше она не позволит какому-то вонючему ублюдку вроде Росса Маккаллума так с собой обойтись!
На верхней ступеньке лестницы у Шелби вдруг закружилась голова. Уже в комнате наплыла первая волна тошноты. Шелби бросилась в ванную, но добежала только до туалета и успела рухнуть на колени перед унитазом. Здесь она и рассталась с сегодняшним скромным завтраком.
Отдышавшись, Шелби поднялась, пошатываясь, подошла к раковине, смочила холодной водой лицо, сполоснула рот. Что с ней происходит? В глубине души она догадывалась и эта подспудная догадка уже недели две не давала ей покоя.
– Господи, только не это! – отчаянно замотав головой, простонала Шелби.