Блудный сын
Шрифт:
Патрик видел, как его кузен сказал что — то Луиджи, и тот протянул ему через стойку телефон. Кармайн сделал пару звонков, причем второй оказался гораздо длиннее предыдущего, и вернулся к столу.
— Больше ничего не пропало, даже дистиллированная вода на месте. Яд был только пронумерован — никак не узнаешь, что внутри.
— Значит, ее ни в чем не смогут обвинить? Или ей следовало запирать холодильник на замок?
— Учитывая, что она запирала лабораторию, даже если просто выходила в туалет — судья Твайтес не сочтет обязательным запирать и холодильник. Тем более Милли ничего не подписывает: белый порошок в стеклянной ампуле мог быть чем угодно:
Кармайн с любовью посмотрел на брата. Патрик попал в паутину собственных страхов за дочь, которая доставляла ему все больше проблем.
— Ты же знаешь, в моей лаборатории я яд никак не отмечаю, — сказал Патрик.
— Ты и не обязан. Твоя лаборатория недоступна для посторонних, особенно теперь, когда у нас есть комната для опознания всего двумя этажами выше. Нам только и понадобилось установить лифтовую шахту между твоим этажом и нашим.
— Конечно, я держу все известные яды в сейфе, — продолжил Патрик, вцепившись в насущную тему, как пес в любимую кость. — Проблема в другом; сейчас так много токсичных веществ, с помощью которых можно свести счеты с жизнью: от «Драно» [5] до обычного отбеливателя. Было гораздо легче, когда преступники использовали исключительно крысиный яд. Кармайн, не позволь им снова причинить боль моей Милли!
5
Средство для очистки дренажных труб.
— Сделаю все от меня зависящее, обещаю. Сколько они уже вместе?
— В сентябре было восемнадцать. Им уже по тридцать два.
— Что держит их вместе, Патси?
— Я как — то давно спрашивал об этом Милли, еще до их отъезда в Колумбию. Она только сказала, что их глаза встретились, и все.
— Разве так не со многими случается?
— Со мной — никогда, — печально ответил он.
— И со мной — нет, хотя я очень люблю цвет глаз Дездемоны. Они как лед, такого странного голубого оттенка.
— Я считал их холодными. Именно поэтому она мне и не нравилась.
— Мы говорили о глазах, Патси, и больше никаких комментариев.
Патрик накрыл своей рукой руку Кармайна.
— Все уже давно иначе, братишка. Твоя жена — великолепная женщина.
Кармайн предпочел сменить тему.
— Макинтош шепнул мне, что издательство Чабба пророчит новой книге Джима Хантера славу настоящего бестселлера. Она о длани божьей в устройстве нашей современной жизни. Я так до конца и не понял, но Макинтош сказал, что любой прочитавший — поймет. Он сам прочитал ее еще в рукописном варианте и пришел в восторг. Джиму повезло, что Дон Картер оставался деканом издательства университета, пока шла редакторская работа. Том Тинкерман, новый глава, не является ярым поклонником Джима Хантера; он настолько ортодоксален в своей вере, что считает Джима атеистом.
В глазах Патрика заплескался ужас.
— О нет! Скажи мне, что для Джима все разрешится благополучно! Им с Милли уже пора завести настоящую семью, они так рассчитывали на дополнительный доход от продажи книги — Дон Картер подписал с Джимом щедрый контракт.
— Здесь Тинкерман ничего не сможет испортить, Патси. Думаю, Макинтош просветил нового декана издательства, насколько университет заинтересован в книге Джима, — ответил Кармайн, удивляясь, как тревожит Патрика любая новость, если дело касается его Милли.
— Тинкерман — просто самодовольный педант! — воскликнул Патрик. — Какого черта совет Чабба назначил его на эту должность? Джим говорит, что он совершенно для нее не подходит.
— Как сказал Макинтош, во всем следует винить Парсонсов. Господи, что за семейка! Я хорошо их помню еще по делу Хага.
— И я, — мрачно согласился Патрик.
— И все из — за коллекции полотен европейских мастеров, предположительно, самой большой в Америке, — продолжил Кармайн. — Глава семьи завещал коллекцию Чаббу, равно как и многомиллионные фонды, но не указал точной даты для передачи коллекции. Его отпрыски решили придержать картины. Макинтош на них не давил: он надеялся, что они спонсируют постройку галереи, куда и передадут коллекцию. Но не давно один банкир с другой фамилией [6] во время последней встречи Макинтоша с Парсонсами выпил лишнего и сказал, что они решили подержать у себя полотна еще лет пятьдесят.
6
Имеется в виду Ричард Спейт, директор «Банка Парсонса» и сын сестры Уильяма Парсонса (из романа «Включить. Выключить»).
На широком привлекательном лице Кармайна заиграла улыбка, а янтарные глаза засияли от удовольствия.
— Макинтош вышел из себя — очень опасное состояние для окружающих.
— Господи Иисусе! Тот самый банкир после готов был покончить жизнь самоубийством?
— Наверняка. Макинтош объявил, что принародно подаст в суд, если вся коллекция, вплоть до последнего наброска Леонардо, не будет передана хранителю музея Чабба в течение месяца. Парсонсы проиграли, и понимали это. Как же они отомстили Макинтошу? Назначили нового главу издательства по имени Томас Тарлетон Тинкерман.
— Я сейчас понял, насколько нечистоплотны наши местные политики! — сказал Патрик с усмешкой. — Это не победа издательства Чабба. И не победа Джима.
— Не хочешь поспорить, сколько Тинкеман продержится на этой должности? Едва ли многим дольше после передачи последней картины.
— Но слишком долго для Джима, — снова помрачнел Патрик. — Ведь он может придержать выход книги.
— Я не эксперт в издательском бизнесе, братишка, но не думаю, что такое возможно. Если книга уже пошла в печать, то тираж займет слишком много места. Книги будут отгружать.
— Не думаю, что смогу пойти на субботний вечер.
— Патси, ты должен пойти! Мы с Дездемоной не сможем быть единственной поддержкой для Джима, — резко ответил Кармайн. — И что скажет Милли, если ты не появишься там с ее матерью?
— Тьфу! — Лицо Патрика скривилось от отвращения. — Милли и Джим — это единственная причина, почему я там буду, это точно. Мне кажется неправильным устраивать банкет в честь того, кого никто не хочет видеть на этой должности — даже Макинтоша. Хотя Парсонсы наверняка придут поддержать Тинкермана.
— Однозначно.
— По крайней мере, в вечерней одежде гораздо удобней, — со злостью добавил Патрик. — Тебе не придется надевать парадный мундир, а только профессорскую мантию.
— Ты в таком же положении, Патси, — в профессорской мантии.
Пятница, 3 января 1969 года
— Воспринимай это как репетицию, — успокаивала его Милли. — И к началу завтрашнего банкета ты уже будешь настоящим профессионалом.
Она поправила на Джиме галстук — бабочку и сделала шаг назад.