Блуждающий по вселенным
Шрифт:
– Пусть на себя обижается, – ворчал я в ответ, – за то, что копается в этом мусоре, когда ей уже тысячи раз сказали: нет здесь ничего толкового!
– Так уж и нет.
– О том, что именно есть, знаем лишь мы с тобой. Она только и знает о значках, что те на личные гербы годятся.
– Тем не менее, – рассуждал мой друг, пристраиваясь рядом со своим арбалетом и раскладывая подсумки, – Шаайла явно на тебя запала. Она ведь ждала именно твоего прихода за ней.
– Чур тебя, чур! Сглазишь еще ненароком. Только ведьмы мне среди фанатов не хватало. Ценю, уважаю, даже дружить
– Да, это ты погорячился. Все равно девчонок не нашли, мог и вылежаться. Что там видно у будущих покойников?
Наша позиция как для арбалетчиков считалась просто великолепной. Но товарищ мог видеть только освещенную дорогу между скал. Его первый щит то ли еще не прижился, то ли еще только осваивался на новом теле, но никак себя проявлять не торопился. Но я все-таки уточнил:
– Совсем-совсем ничего не видишь у них в лагере?
– С чего бы это? Только контур гор на горизонте на фоне звездного неба. А внизу, над долиной, словно бездонная черная пропасть. Да у тебя самого когда ночное зрение проснулось? Только после удара стрелой по голове, когда мы Лияну переплывали. Так чего ты от меня трюков Копперфилда требуешь?
– Точно! Тебя вначале надо чем-нибудь по голове огреть! – хохотнул я. – Сразу прозреешь! Ну а хоть что-то улучшилось у тебя?
– Вигвам! С этим вашим щитом. Скорее даже ослабевшим себя чувствую.
– Видимо, у тебя сбой программы. Помню, что я чуть ли не сразу умудрился просматривать раковины, дефекты плавки в металлическом пруте.
– Кто бы сомневался! Детям – все самое лучшее.
– Издеваешься над бывшим карликом? Зато тебе сама вашшуна наклеивала щит на тело, собственной ручкой… О! А вот и большие повозки появились!
В спешно обустраивающийся лагерь зроаков стали въезжать довольно внушительные повозки, запряженные двумя парами лошадей каждая.
– О, как погонщики коней нахлестывают! Торопятся, гады!
Сам лагерь у зроаков как таковой и не возводился. Просто не доходя ста – ста десяти метров до скал, выстроилась прикрывшаяся щитами и ощетинившаяся копьями фаланга рыцарей. Но до меня только сейчас дошло, почему людоеды провели такие самоубийственные и бесплодные две первые атаки: они хотели перестраховаться! И своего они добились. Вздумай сейчас люди атаковать в плотном строю тяжелой кавалерии, то они сами не проедут через разбросанные и горящие телеги. То есть предпринять отчаянную вылазку и захватить при этом один или несколько таинственных черных камней было бы полным и неоправданным безумием.
– А они не дураки, – согласился с моими выводами Леонид. – Мало того, та их атака кабаньей головой, скорее всего, и ставила перед собой целью рассмотреть наши контратакующие возможности. А именно: нет ли здесь тех самых страшных убийц прежнего императора, со своим секретным оружием.
– Ты думаешь?..
– Почти уверен. Наверняка все их трехщитные получили соответствующие инструкции на эту тему. Ты только представь, что будет, если эта банда аспидов лишится своего тайного оружия? И припомни, насколько оно опасное! Гляди, даже эти скалы собрались сровнять с землей. Или что иное затевают?
– Увы, выстраивают телеги большим полукругом.
– Вот! А если учесть, что у крепости Ледь твои подруги им ликвидировали лавиной точно такую же партию камней, то они теперь перестраховываются трижды и дуют на холодное.
Понятное дело, что зроаки очень берегли свое тайное и, возможно, уже единственное оружие подобного разрушительного свойства. А судя по тому, как быстро и четко работали трехщитные и их помощники на расстановке, команда у них тут подобралась более чем знатная и сработанная. Лошадей распрягли и увели в тылы, точную расстановку повозок производили уже вручную. Сняли тенты, и теперь камни черными каплями возлежали, вполне мною хорошо различимые на фоне более светлых рам повозок.
Адреналин уже давно бушевал в крови, руки просились начать стрельбу немедленно. Но я все не решался выбрать первые цели и никак не мог мысленно определить для себя основные приоритеты в стрельбе. То ли уничтожать трехщитных, пока они бегают по одному, то ли подождать, пока они соберутся в кучу.
А ведь еще следовало отослать лучников от самой горловины с дорогой и от скал в целом. Лучше всего прямо сейчас отправить их к мосту.
– Леня, давай сигнал нашим! Пусть расставят телеги наверху и уходят! И этой… нашей благодетельнице свистни, пусть сматывается!
Мой друг сместился к заднему краю площадки, разжег факел, обмазанный смеляшей, и подал условные сигналы. Затем, использовав свисток, подал сигнал и вашшуне. Через полминуты с пяток выкаченных телег скатились с горки, утыкаясь куда угораздит и образуя дополнительный, этакий баррикадный заслон. Все остальные были расставлены на дороге за скалами, связанные единым широким фронтом. Но вот сами лучники не ушли к мосту: уселись на коней, отъехали метров пятьдесят от телег да и остановились на той точке, с которой еще как-то просматривалась первая, поблескивающая металлом шеренга рыцарей-людоедов.
Их понять было можно: ведь чем и как мастера-оружейники будут сражаться, они не знали. А у них за спинами еще оставалось гореть с несколько десятков костров. То есть на ту сторону пропасти еще не все переправились, а значит, заслону уходить рановато.
До рассвета оставалось всего лишь часа два, по нашим часам, когда мы начали свою операцию «Прикрытие». Причем она проводилась совместно с еще несколькими операциями, которые скороговоркой перечислил мой помощник:
– Наказание. Возмездие. Отрезание с обрезанием. Зачистка. Аборт…
– Умоляю! Перестань! – оборвал я его. – Мне прицеливаться надо, а ты меня смешишь. Уф! Начали!
Первым я убрал трехщитного на дальнем правом фланге. Тот стоял возле камня и странно поглаживал его ладошками. Может, настраивал? В моем инфракрасном прицеле отлично было видно, как лопнула его треугольная голова и труп беззвучно завалился под колесо повозки. Как я и рассчитал, никто не обратил на первый труп внимания: коллеги были заняты своими камнями или обсуждением своих коварных планов в центре полукруга, а остальные зроаки просто ничегошеньки не видели в полнейшей темноте.