Блуждающий замок

Липницкий Николай

– Ты, смотри, чужого не прихвати, – предупредил его эльф. – Я смотрю за тобой.

– Что? Ах, да, конечно, – слишком энергично закивал Камнегрыз и что-то сунул назад в один из сундуков.

– Ох, чувствую, наплачусь я с тобой!

– Вот он! – радостно воскликнул гном, и поднял над головой маленький, чуть больше шкатулки, сундучок. – Мой!

– Вылезай оттуда. И, помни, что я смотрю за собой.

– Да-да, – пропыхтел бородач выбираясь. – Пошли отсюда, пока я чего-нибудь не украл. Знаешь, как руки тянутся? И, надо костёр разжечь. Скоро холодно будет.

– Из чего разжечь? Лес внизу остался.

– Тут есть дрова. Наши,

время от времени, сюда приходят. Дорога не близкая, так, что, остаются на ночёвку. Поэтому запас всегда есть.

Гном прошелся вдоль стены и осветил нишу, которую Эарендил не заметил.

– Вот, тут мы и переночуем.

Ниша, действительно, была оборудована для ночёвки. Четыре лежанки из грубо обструганных досок, сложенный из камней очаг и большой штабель дров у дальней стены. В принципе, неплохо. Эарендил думал, что придётся на каменном полу ночевать, а тут – почти кровати. Камнегрыз занялся очагом, а эльф кругами ходил вокруг сундучка. Никак ему не терпелось посмотреть, что за сокровища там хранились. Разыгравшаяся фантазия услужливо рисовала перед его внутренним взором сияющие и переливающиеся самоцветы, слитки золота и золотые монеты.

– Ну, ты скоро? – не выдержав, наконец, поторопил своего спутника эльф.

– А ты, что, кушать не хочешь?

– Хочу, конечно. Но, давай, сначала, сундук откроем.

– Успеем, – проворчал гном, водружая над огнём котелок. – Да и, смотреть там нечего.

– Как это, нечего? Сундучок тяжёлый. Даже ты его с трудом нёс.

– Ну, хорошо. Вот, крупу засыпаю и к тебе.

Камнегрыз подошёл к сундучку, вытащил из-за пазухи ключ на шнурке, открыл им висячий замок и откинул крышку.

– Это всё? – разочарованно выдохнул эльф.

Половину сундучка занимали потемневшие и, местами, позеленевшие медные монеты. И ничего больше. Не так он представлял себе клады.

– Да, – довольно ответил гном. – А, что ты хотел?

– Ну, драгоценности, бриллианты, там, или рубины, золото, наконец.

– Этого добра в моей семье отродясь не водилось. Такие вещи в других сундуках лежат, у кого побогаче. Хорошо поискать, и рубины можно найти, и изумруды, и бриллианты. Золото того же в слитках и монетах – завались. Но, нельзя. Чужое. Нам и этого хватит.

– Получается, что тут не только твой дед своё добро хранил, а и остальные?

– Да, наш род тут свои сбережения и держит.

– Так, какой же это клад? Просто, хранилище.

– Это клад. А хранилище у нас под горами. Там родовая казна. Вот где столько самоцветов, что ослепнуть можно!

– Ну, всё равно, несерьёзно, как-то. Даже, часовых нет. Приходи, кто хочешь, бери, что хочешь.

– Не всё так просто. Ты сюда попал, потому что со мной был.

– Ты про тропинку, что ли? Любой мог на неё наткнуться случайно, как бы хорошо её ни замаскировали.

– Дело не в тропинке. Если бы ты попал сюда без меня, то увидел бы небольшой грот метра два глубиной. А дальше бы ты увидел стену. Гномья магия. Она лучше любого часового хранит.

Костер трещал сухими ветками, периодически выбрасывая в потолок снопы искр. Пахло теплом, уютом и печкой. Каша давно закончилась, гном сполоснул котелок водой из фляги, и они просто сидели и смотрели на огонь, каждый думая о своём. Эарендил помешал веткой угли, наблюдая, как с новой силой вспыхивает костёр. Вспомнилось, как, буквально, вчера вечером, они сидели в саду позади дома, и отец точно так же ворошил в жаровне угли железной кочергой. Элениэль, сестра, тоненьким, мелодичным голосом пела сагу о битве с чёрными орками у Синего камня, подыгрывая себе на мандолине. Вышла мама, и сиреневые кусты потянулись к ней навстречу пахучими гроздьями соцветий. В этом саду все растения любили маму, потому что каждый кустик она ещё маленьким росточком своими руками сажала в землю и ухаживала за ними, словно за малыми детьми.

– Это была славная битва, – задумчиво проговорил отец, когда Элениэль закончила петь. – Помнишь, Исилиэль? Ты же тогда помогала лечить раненных.

– Да, – мама погладила цветы и присела у огня. – Я помню. Много тогда эльфов полегло. И раненных было много.

– Отец, – Эарендил повернулся и посмотрел прямо в глаза. – Почему в этой саге не упоминается никто из нашего рода? У нас, что, нет героев?

– Понимаешь, сын, – отец кашлянул и преувеличенно внимательно принялся разгребать угли, словно всё зависело от того, насколько ровным будет жар. – Не нам решать, какой будет расстановка сил, и какова будет тактика боя. Это дело совета старейшин.

– Причём здесь это?

– А притом, что наш род был поставлен на запасные позиции, и единственное, в чём нам довелось поучаствовать, это добивать стрелами уже бегущие орды. Увы, героического в этом мало.

– Почему именно нас поставили в резерв?

– Потому что наш род самый малочисленный.

– Это потому, что когда-то половина нашего рода ушла в тёмные эльфы?

– Да. Эта позорная страница нашей истории серьёзно подкосила наш род. Ты чем-то опечален, сын мой?

– У нас нет героев. Нам некем гордиться. У Серых лис есть Аркуэнон, у Светлых осин – Морноэмир и Синьагил, у Плакучих ив – Друлаван… И так, практически в каждом роду. И это, только, за последнюю битву. А у нас никого.

– Почему? В саге о Жёлтых болотах упоминается Тирон.

– Это было тысячу лет назад. И Тирон там упоминается всего один раз в самом конце, и то, вскользь.

– Ничего не поделаешь, сынок.

– Эх, была бы сейчас война! Без разницы – с кем. Только была бы. Я бы, тогда, прославил наш род.

– Ты слишком горячишься, – попыталась успокоить его мама.

– Нет. Не слишком. Мне надоело слушать бахвальство других эльфов и молчать. Получается, что, единственное, чем я могу «похвастать», это тем, что половина моих родичей переехала в Проклятую чащу! Согласись, мама, это совсем не то, чем хотелось бы хвастаться!

– Эарендил! Высшая доблесть и ценность эльфа – его лес! Остальное – так, мелочи.

– Тогда, почему все рода так кичатся этими мелочами?

– Почему тебя это стало так задевать? Раньше ты на это внимания не обращал.

– Значит, стало, – буркнул Эарендил.

И действительно, чего прицепились: зачем, да почему? Не скажешь, ведь, им, что с недавнего времени он стал засматриваться на Туилиндэ из рода Береговых ласточек. Как, однажды, глянула она своими синими глазищами, взмахнула пушистыми, словно одуванчики, ресницами, грациозно развернулась и пошла прочь танцующей походкой, слегка покачивая бёдрами, так, всё, пропал парень. А Береговые ласточки – славный род. Там, герой на герое, какую битву ни взять. В любой саге их родичи упоминаются. И, как ему с такой родословной подойти к ней? А без Туилиндэ Эарендилу и жизнь не мила. Похоже, отец, каким-то своим мужским чутьём понял, что творится в душе у сына.