Блюз черной вдовы
Шрифт:
"Хайша, порули, пожалуйста…"
Остров Крит. 1140 год до н. э.
— Тебе не следует этого делать, — буркнул Эгалий. — Но я понимаю, что тебя не остановить. И даже пытаться не стану.
Пигмалион молча кивнул. На лавке перед ним лежали грубые солдатские сандалии на толстой подошве — такие выдержат долгую каменистую дорогу — и шерстяной плащ. Он затянул ремешок на туго набитой котомке и приторочил к ней бурдюк и одеяло.
— Ты их не найдешь! А даже если и найдешь — что будешь делать? Ну да, ты теперь можешь творить чудеса, но ведь Галатеи с тобой больше нет! Если ты попытаешься сразиться с теми жрецами… ну, пусть ты победишь одного или даже двоих, но потом свалишься без сил!
Царь продолжал молча собираться. Эгалий поежился — он еще не забыл страшного взгляда Пигмалиона, когда тот предложил ему заменить собой рабыню, предназначенную в жертву. Он уговаривал себя, мысленно повторял как заклинание что у друга случилось временное помрачение ума, что он попал под влияние демона… Но на самом деле понимал, что это самообман.
Пигмалион прицепил к поясу длинный нож и копис в простых деревянных ножнах. Можно было бы выехать в колеснице, или с обозом. Или даже выступить целой армией. Но он прекрасно понимал, что поиски жрецов могут затянуться и на год, и на несколько лет. К тому же вряд ли его соседи будут рады пропустить через свои владения чужих солдат. Нет, придется идти одному, изображая обычного наемника.
— Пигмалион! Ты погибнешь зря!
Впервые за весь разговор царь посмотрел на него. Не специально — просто, закидывая котомку за плечо, мазнул равнодушным взглядом. Ему было все равно, что говорит Эгалий. Он все решил для себя и не собирался менять решение или спорить. Но все же пояснил:
— Ты ошибаешься. И жрецы ошиблись. Вы все считали, что ритуал знала только Галатея. И что без нее я буду беспомощен. На самом деле я давно уже могу проводить ритуал самостоятельно. Просто мне было приятно, что Галатея делает это для меня. Но когда будет нужно, я справлюсь и сам. А потом мы вновь будем вместе! Навсегда!
Глава тринадцатая
Когда вы оставите хитрости и уловки, это будет вашей самой хитроумной уловкой.
Джалал ад-Дин Руми
Утро оказалось непредсказуемо ужасным.
То есть, я хочу сказать, если вечером напился, то утро предсказуемо будет ужасным. Это ясно уже накануне вечером, в тот момент, когда первый глоток орошает горло. И потому относишься к предстоящей расплате философски. Но это утро с самого моего пробуждения не задалось.
Похмелья не было. Не то, чтобы мне оно было сильно надо, просто у меня закралось подозрение, что вчера — получив в свое распоряжение мое бесчувственное тело — Хайша проделала с ним некие манипуляции, плоды которых я и пожинал. Что это могло быть, я не представлял, и меня это слегка беспокоило. Хайша же решила выжать из ситуации все возможное удовольствие и откровенно издевалась, отпуская туманные и жутковатые намеки.
Но это, разумеется, был всего лишь неприятный пустяк.
Куда хуже было осознание того, что завтра истекает отсрочка, выторгованная у Ивора, а у меня все еще нет никаких фактов, способных доказать невиновность Отбоя.
"Вот-вот! Вместо того, что бы напиваться и оплакивать нелепую мечту, куда полезнее было бы заняться делом!"
"Проклятье, Хайша! Если бы я знал, что делать!"
Рысь отсутствовала, и это меня тоже беспокоило. Хайша смилостивилась и успокоила меня — когда мы с Женькой ввалились в контору, девушки здесь не было. По крайней мере, я мог не переживать, что она видела, как я "расследую" дело!
Хотя совесть все равно грызла.
Алекса тоже не было, но как раз это меня не удивляло. А вот где Рысь? Или она вчера так обиделась на меня, что не хочет теперь и видеть? Некая циничная часть меня возразила, что в ситуации, когда я — единственная надежда ее бывшего парня — такое решение она не примет. Это было несправедливо по отношению к Рыси, и совесть принялась грызть меня с новыми силами.
Когда этот неутомимый грызун окончательно распоясался, пришла Рысь, появлением своим выведшая мои нравственные муки на новый виток. Без ложной скромности скажу — я далеко не трус. И перед женщинами давно не робею. Странно было бы робеть, разделяя тело пусть и с божественной, но вполне женской душой. Но в животе все равно предательски похолодело.
К тому же все мои рыцарские инстинкты, взращенные беспорядочным чтением романтической литературы в детские годы, требовали броситься на помощь попавшей в беду девушке. Оберечь это нежное хрупкое создание от жестких ветров этого беспощадного мира…
— Предлагаю отложить все эти розовые сопли на потом, — с порога заявило хрупкое и нежное создание, скрестив руки на груди и глядя мне в глаза. — Ты мне нравишься, Вик. Но прыгнуть к тебе в кровать сейчас, когда Отбоя собираются прикончить… ну… это как-то неправильно, по-моему.
— Без проблем, — развел я руками. — Тогда в моих интересах как можно быстрее вытащить его из каталажки.
— Ну что, друзья?
— Друзья, — кивнул я. — Если хочешь, на плите в турке есть только что сваренный кофе. Я сейчас побреюсь и поедем…
— Ничего себе! Это к кому же мы собираемся, что ты решил побриться? К королеве эльфов?
— Не угадала. Правда, тип, с которым нам предстоит встреча, не менее пафосный и манерный. Хотя и мужчина.
Вряд ли найдется хоть один обитатель Тени (за исключением совсем уж мелкого безмозглого теневого "планктона"), не знающий этот магазинчик. В среде обычных коллекционеров антиквариата он тоже пользуется определенной известностью, но основной доход хозяевам приносит торговля магическими амулетами и артефактами. В первом, открытом для всех, зале торгуют антикварными безделушками, во втором — пройти в который можно, лишь обладая теневым зрением — магическими артефактами, а в задних комнатах эти артефакты изготавливают.
С хозяином этого магазина — магом Олифаном — я познакомился как раз на почве антиквариата, хоть потом иногда покупал здесь и всякие магические причиндалы. Если находился заказчик, готовый оплачивать безумные счета, конечно. А если вспомнить совсем уж точно, познакомил нас Харлампий. Сатир частенько покупал у антикваров предметы, не представляющие особой цены для обычных людей, но обладающие теневой историей. Например, банальный фарфоровый чайник для заварки, произведенный в середине двадцатого века, долгое время служивший знаменитому друиду Кендрику. Этот друид прославился тем, что пять раз подряд точно предсказывал результаты Чемпионата мира по футболу. Когда Совет официально запретил ему портить людям удовольствие, Кендрик в расстройстве окрестился и ушел в монастырь, но его фанаты существуют до сих пор. Харлампий выкупил чайник, пылившийся в магазине, за смешную цену, нашел такого фаната и продал находку совсем за другие деньги. Собственно, это и есть основная статья доходов сатира.