Бобры в погоне за сокровищами
Шрифт:
Узкохвост почесал за ухом, на ходу придумывая новые аргументы в пользу своей важности, и спустя несколько секунд сказал:
– Однако посуди сам. Я не могу отправиться из-за того, что только мне в сберкассе выдадут оставшиеся деньги из нашего взводного капитала, и если со мной что-то случится, то вы вообще не получите ни гроша. Да и если я все же сниму все деньги со своего счета и отдам вам, то вы вмиг пустите их на ветер. И с именем у меня такая же ситуация, что и у Ушика – простой звук. Что касается Словослова, то он тоже не может. Кто в случае чего будет читать местному населению тяжелые названия на могилах да памятниках, да выговаривать сложные названия всяких фолиантов? Да и у него ж та сломанная кость на ноге так нормально и не срослась, куда ему долгие путешествия? А Худощав будет незаменим в высшем обществе, например на встречах или в ресторане. Представьте себе нас, если мы потеряем такого
– Что-то я не заметил, чтобы мы слишком часто ходили поесть в рестораны или пообщаться с жителями кладбища. Да и вообще, вот Вы так спокойно про себя говорите, что вас нельзя убивать. Мой уважаемый друг, а Вы не подумали, что нас тоже могут облапошить, ограбить, посадить в тюрьму или чего хуже убить разбойники с большой дороги. Мы же будем легкой добычей, нас могут зарезать как скотину, проходящую по дороге. И вообще…, – хотел продолжить свою тираду Толстобрюх, но Узкохвост его перебил:
– Не кричите так сильно, Толстобрюх, – сказал с видом миротворца Узкохвост. – Ведь мы вам и оружие дадим, и картой обеспечим, и билеты купим, и проинструктируем вас. И сама игра стоит свеч, в конце концов. Да и кто же осмелится напасть на таких гигантов грызуньего мира, как вы? К тому же с тобой идет великий дипломат Ушик, который наверняка сможет договориться с этим великим …как его… Ну, в общем, мне кажется, что не такой он уж и страшный, как и впрямь раздули эти чертовы журналисты. Как говорится: «У страха глаза велики». Так что все: нечего кричать и шуметь, а то соседи не дай Бог подумают, что к нам вновь наши силы вернулись, и всерьез вызовут полицию.
– Я что-то не заметил, что из меня хороший дипломат, мои дорогие коллеги, – хотел возразить Ушик, но Узкохвост прервал его:
– Все, все решено. Вы отправляетесь туда через две недели, со всем комфортом и удобствами.
Толстобрюх побурчал – побурчал, да и смирился. К тому же денег действительно особо и не было, а наши друзья еще планировали пожить.
Узкохвост до службы во Взводе Быстрого Реагирования работал в финансовой компании, которая финансировала строительство новых плотин, бревноходных дорог, а также строительство мостов через пограничную с Беличьим Королевством реку. На этой службе он сколотил себе немалый капитал, который вместе с общей взводной пенсией и составлял все их скромное состояние, и вдобавок ко всему прекрасно знал Беличье законодательство, правила путешествий и вообще был прекрасно осведомлен обо всем, что нужно туристам в их путешествиях. И все же, несмотря на такую осведомленность, он не хотел ехать за алмазами, поскольку был трусоват, да и здоровьем не был особо крепок. Однако он с честью выполнил работу по снаряжению экспедиции, и уже через неделю наши путешественники (отныне мы будем называть их так) были полностью готовы к дальней дороге. Они были снабжены провизией на месяц, а также спальными мешками, одеждой (обычно все бобры носят традиционные большие черные шаровары из опилок да большую рубаху из волокон березы), вооружены дубинками из крепкого дуба (один удар – один раскроенный череп) и всякими прочими мелочами.
И вот они уже стояли на перроне Центрального Бревноходного Вокзала, перед отходящим через 10 минут бревноходом-экспрессом5, и Узкохвост прочитал в последний раз напутствие, более похожее на инструкцию:
– Ну, в общем, все, бревноход скоро отходит. Не забудьте то, что я говорил: границу пересекаем только на пропускных пунктах, а не по привычке вплавь через реку, платим в поездах и отелях и не соглашаемся на предложения местных компаний путешественников. Знаю что трудно, но старайтесь перемещаться по суше, а не по воде, дабы не промочить инвентарь. Как достигнете границы, уточните у местного населения дорогу к морковному лесу, потому что наши сведения смутны, а они точно должны знать. Ну, в общем, все поняли? Постарайтесь поскорее вернуться, а если что-то пойдет не так, то пришлите о себе какую-то весточку: через Беличью почту или бревноходом, а там будем смотреть по обстоятельствам. Ну, ни пуха, ни пера!
– К черту, – сказал Толстобрюх, а про себя подумал: «Как можно отправить письмо из такой глубинки? Там ведь нет ни дорог, ни почтамтов». Завизжал последний гудок, и друзья обнялись напоследок и обменялись прощальными фразами.
Бревноход, скрипя, сдвинулся с места, и быстро набирая скорость, покатился по бесчисленным бревноходным каналам, выезжая на основной речной простор.
Глава 2
Откровенно говоря, Толстобрюх ненавидел путешествовать Бревноходом, потому что когда бревна очень сильно тряслись по рельсам, а это случалось довольно таки часто из-за «прекрасного» качества бревноходных дорог, в тот же такт у него начинало трястись его достаточно большое брюхо. А он очень не любил, когда ему в таком солидном возрасте выворачивали все его внутренности, и поэтому ему становилось сильно не по себе. А вот Ушик, в полную противоположность Толстобрюху не обремененный огромным животом, блаженствовал в бревноходе и находил некую гармонию в гремящих нервно бревнах и в успокоительном покачивании вагонов, как любил он говорить «инь и янь». Ко всем этим качествам он был еще и гурман, и находил бесподобными обеды в бревноходе, по его словам обеды «испокон веков только тут умеют правильно подавать». Они состояли из березовых щепок, приправленных каштановым соусом и посыпанных осиновой коркой.
Итак, пока один наслаждался гармонией и обедом, а другой думал о превратностях этой жизни, бревноход продолжал свой шестичасовой путь до Боброво-Беличьей границы. Далее этот транспорт, к сожалению, не ходил из-за того, что белки отказывались прокладывать рельсы по своей территории, чтобы не уродовать их «священные леса и реки». Пассажирам раздали «Болотные известия», которые были второй по популярности газетой после «Бобровых известий» по простой причине того, что работники на болотах составляли 30% от всего населения Бобровой Республики. Толстобрюха же при слове «болото» бросало в дрожь, а потому он был единственным, кто отказался ее читать. От безысходности он угрюмо принялся разглядывать в окно сеть небольших озер, покрытых камышом и тиной, да небольшие березовые и дубовые рощи. Этот унылый для Толстобрюха пейзаж вскоре сменился веселыми и живописными каналами, домами и реками, потому что наши друзья въехали в одну из самых живописных и больших областей: Приозерную область. Толстобрюх в попытках как-то освежить свои географические познания вспомнил, что названа она так была в честь самого большого озера: Великого Бобрового. Этот водоем был невероятных размеров: площадь более 4000 км квадратных, а в самом широком месте длина составляла 68 км. Из этого озера вытекали почти все бобровые реки и каналы, и именно поэтому во время Великой Освободительной Войны Грызунов вокруг озера шли самые жестокие бои за его обладание. Сейчас же здесь находятся самые важные заводы, города и леса бобров.
Этот умственный экскурс в историю и географию, в результате которого Толстобрюх значительно повеселел, был прерван входом на маленькой станции Первого титулованного кондуктора небольшой станции «Деревообрабатывающий комбинат-1» Торчиуса Строгого. Он вошел в вагон тяжелой поступью с щепкострелом6 наперевес, одетый в красные шаровары надсмотрщика и в черную кофту, на рукаве которой было крохотными буквами написано "Кондуктор-контролер". Он грозным взглядом осмотрел вагон, и подошел к нашим путешественникам, которые, на их беду, сидели самыми первыми в вагоне.
– Так, граждане, предъявляем документы, контрольная проверка – грозным тоном сказал он.
Из последних своих поездок, Толстобрюх помнил, что в поездах никогда не ходили контролеры, да еще и такие вооруженные. Раньше пассажиры чистосердечно покупали билеты прямо на станции. И поэтому Толстобрюх был уверен, что раз уж Узкохвост все оплатил, значит, никаких проверок и быть не должно. И когда он увидел кондуктора, вся его и без того немногочисленная решительность рассеялась, а первой его мыслью было то, что этот грозный бобер, скорее всего аферист, который собирается устроить диверсию каким-то новым способом. Но так как вид у кондуктора все же был строгий, он попытался достать дрожащими лапами документы, но его верхние конечности решили отказать именно в самый нужный момент, и у него ничего не получилось. Торчиус, подождав минуту, грозно нахмурился и прибавил к своим словам:
– Если у вас нет документов, то так и знайте: я вас как «зайцев» вышвырну за хвост да в болото. У нас в новых указаниях сказано, что со всей вашей братией поступать по обстоятельствам. Я бобер бывалый, и ловил уже и не таких закоренелых безбилетников, так что я даже глазом не моргну.
При этом у него был настолько грозный вид, что Толстобрюх, который хоть и был энергичным начальником Взвода быстрого реагирования, но раньше никогда не подвергался допросам кондуктора, совсем потерял голову, зато Ушик вступился за товарища: