Бочка и обручи, или Когда началась Великая Отечественная война
Шрифт:
Генерал-полковник П. П. Полубояров, бывший перед войной начальником автобронетанкового управления войск ПрибОВО, пишет, что "16 июня 1941 г. командование 12-го мк (механизированного корпуса) получило директиву о приведении соединений в боевую готовность... 18 июня командир корпуса поднял соединения и части по боевой тревоге и приказал вывести их в запланированные районы. В течение 19 и 20 июня это было сделано...
16 июня распоряжением штаба округа приводился в боевую готовность и 3-й мк, который в такие же сроки сосредоточился в указанном районе" [ВИЖ. 1989. - No 5].
18 июня командующий 8-й
Кстати, о минах. Главный советский историк начального периода войны, академик, доктор и профессор В. А. Анфилов в своей последней по счету книжке горестно воздыхает: "...у нас не было налажено производство противотанковых мин. К 22 июня во всех приграничных округах имелось всего лишь (подчеркнуто автором) 494 тысячи противотанковых мин..." [40, с. 218].
Забота о "полной секретности для противника" дошла до того, что даже начальник управления политпропаганды ПрибОВО товарищ Рябчий вечером 21 июня распорядился: "...отделам политпропаганды корпусов и дивизий письменных директив в части не давать, задачи политработы ставить устно через своих представителей..." .
Конспирация, конспирация и еще раз конспирация... Неужто нельзя было доверить бумаге такие задачи, как "быть готовыми защитить мирный созидательный труд советских людей", "земли чужой мы не хотим ни пяди"?
Генерал-майор С. Иовлев (в те дни - командир героической 64-й стрелковой дивизии) в своих воспоминаниях пишет: "...части 64-й стрелковой дивизии в начале лета 1941 г. стояли в лагерях в Дорогобуже... 15 июня 41 года командующий Западным Особым военным округом генерал армии Д. Г. Павлов приказал дивизиям нашего корпуса подготовиться к передислокации в полном составе. Погрузку требовалось начать 18 июня. Станция назначения нам не сообщалась, о ней знали только органы военных сообщений..." [ВИЖ. - 1960. No 9].
Да, конечно, советские нормы секретности сильно отличались от общечеловеческих. Но чтобы командир дивизии в генеральском звании, как зэк на пересылке, не знал, куда везут его и вверенные ему полки "в полном составе"?
Полковник Новичков, бывший в начале войны начальником штаба 62-й стрелковой дивизии 5-й армии КОВО, сообщает, что "...части дивизии выступили из лагеря в Киверцы (около 80 км от границы) и, совершив два ночных перехода, к утру 19 июня вышли в полосу обороны, однако оборонительный рубеж не заняли, а сосредоточились в лесах вблизи него" [ВИЖ. - 1989. - No 5].
Странно все это. Очень странно. Почему ночью? Местность на Волыни лесисто-болотистая, в ночной темени легко и пушку в болоте утопить и людей без толку намочить. Да и ночи в июне самые короткие, далеко за 5-6 часов не уйдешь. И зачем тогда строили бетонные доты на новой границе, деньги народные два года в землю зарывали, если после выхода к границе 62-я дивизия "оборонительный рубеж не заняла", а зачем-то спряталась в лесу?
Ходят
"Имея дело с опасным врагом, следует, наверное, показывать ему прежде всего свою готовность к отпору. Если бы мы продемонстрировали Гитлеру нашу подлинную мощь, он, возможно, воздержался бы от войны с СССР в тот момент" пишет в своих мемуарах генерал армии С. П. Иванов, многоопытный штабист, один из главных отечественных историков начального периода войны. Именно так, как советует профессионал столь высокого уровня, и надо было действовать.
Если Сталин думал о том, как "оттянуть", а не о том, как бы не спугнуть...
Да, много странных событий происходило в те дни, когда газеты писали про ширпотреб и стеклотару, но мы вернемся к тому вопросу, с которого и начали эту главу - когда же был сформирован Северный фронт?
Указанная в большинстве книжек дата 24 июня 1941 г. является явной дезинформацией. Вечером 22 июня нарком обороны Тимошенко и начальник Генерального штаба РККА Жуков в тексте своей известной Директивы No 3 (мы еще не один раз вернемся к обсуждению этого важнейшего документа), в пункте 3-а, ставят задачи "армиям Северного фронта" [5, с. 353].
Но не могли же они (и готовившие эту директиву многоопытные штабисты Ватутин и Василевский) отдавать приказы пустому месту!
Накануне, в субботу 21 июня, на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) было решено "...поручить т. Мерецкову общее руководство Северным фронтом...", а также принято решение о назначении членом Военного Совета Северного фронта секретаря Ленинградского горкома товарища Кузнецова [6, с. 358].
Точная дата и номер документа об образовании Северного фронта автору неизвестны.
Точно так же, у автора нет и документального подтверждения (кроме опубликованных еще в 1987 г. воспоминаний командира 1-й танковой дивизии В. И. Баранова) того важнейшего обстоятельства, что в приказе, который 17 июня получил командир 1-го мехкорпуса, были использованы слова "боевой", "боевая тревога" и т. п. Зато доподлинно известно, как этот приказ был выполнен.
В соответствии с приказом предстояло погрузить в железнодорожные эшелоны и отправить в район новой дислокации 1-ю танковую дивизию. А в дивизии числилось: 370 танков, 53 пушечных бронеавтомобиля, сотни орудий и минометов (в том числе новейшие, на тот момент - лучшие в мире 152-мм пушки-гаубицы МЛ-20 весом по семь тонн каждая), сотни гусеничных тягачей, полторы тысячи автомобилей разного назначения. А также тысячи людей, сотни тонн горючего и боеприпасов [7, 8].