Бочка порядка, ложка хаоса

Гуркало Татьяна Николаевна

— Ты чего так одет? — недовольно спросил Птица и посмотрел на своих спутников, словно призывал их в свидетели.

Максим посмотрел на рукав внебрачного дитяти бушлата и только теперь сообразил, что не отдал Атьяну одолженную одежду. Так и поперся за каким-то чертом.

— Да, так, — равнодушно сказал, размышляя, найдется ли в школе Коярена что-то более подходящее для прогулки по городу, и разрешат ли ему в это подходящее переодеться. А то мало ли. Могут решить, что ему жизненно необходимо научиться драться в неудобной одежде.

— Ты не имеешь права на этот костюм! — торжественно провозгласил Птица.

— Ну,

да, — не стал спорить Максим. — Мне его одолжили.

И спокойно пошел дальше, решив, что идея с неудобной одеждой не так и плоха.

Птица с приятелями, судя по их лицам, несколько растерялись. Быстренько посоветовались и бросились следом. Догнав, мелочиться ребята не стали. Обвинили в самозванстве, наглости, попрании традиций, которые не забыли перечислить, и в топтании по чувству прекрасного. Максим узнал, что является счастливым владельцем мерзкой рожи, лживых глаз и еще кучи недостатков. Даже не шибко ровный нос упомянуть не забыли. Парень выслушал их не без интереса и посоветовал идти работать в театр, чтобы такие чувства и экспрессия зря не пропадали. Чем их сильно обидел. Наверное, местным потомкам великих и избранных актерское ремесло противопоказано. Оно находится где-то гораздо ниже их достоинства.

Вообще Максим чувствовал себя тем самым верблюдом, на которого собака лает, точнее стая собак. Он намеревался дойти до школы, захлопнуть перед сопровождением дверь и сдаться на милость очередному учителю. А собакам захотелось верблюда укусить. Точнее, собаке — рыжей, мелкой и трусливой. Из тех, что кусают и удирают, поджав хвост, а потом облаивают с безопасного расстояния. Или прячутся за спиной кого-то крупного и сильного.

Чем уж Максим настолько его оскорбил, похоже, не понял и знаток местных традиций их семейства Птиц. Он даже попытался эту мелочь поймать в момент наскока на обидчика. Не успел. Зато успел Максим. Просто отмахнулся, заехав куда-то в район уха тыльной стороной ладони, не сильно, кстати. Но этого хватило. Падал рыжий красиво и достоверно, футболисты бы от зависти обрыдались. И ему поверили. Часть сопровождения бросилась поднимать пострадавшего. Другая часть — мстить. Драться они не умели, чем Максима сильно удивили, но их было пятеро, плюс композиция из мелкой шавки и двух его подпорок. Птица, как ни странно, стоял в стороне и что-то орал. Кажется, призывал к перемирию.

Проще всего в такой ситуации было растолкать противников и сбежать. Но не хотелось. Это было бы унизительно, что ли? Да и не стоили они того.

Сильно избивать придурков было бы неправильно. Откуда-то всплыло знание, что после этого они с полным на то правом помчатся жаловаться законникам. Просто потому, что Максим не предупредил их, что ходит в школу Коярена. А уж как там законники оценят ситуацию… С одной стороны затеял драку не Максим, но с другой — он не сделал ничего чтобы ее избежать. В общем, получат все. А тратить время на очередное наказание и выслушивать лекции Серой Кошки не хотелось. Фасоль ведь растет.

Как от них отвязаться парень не представлял. Очень не хватало брошюрки из библиотеки практически родного дворца. На ее защитную реакцию никто жаловаться бы не посмел, потом пришлось бы объяснять, зачем ее вообще трогали.

Идиотская ситуация.

Возможно, голосистому Птице, в конце концов, удалось бы докричаться до своих полоумных приятелей и все бы мирно разошлись, наговорив друг другу напоследок гадостей. Но тут рыжему недоразумению надоело изображать умирающего лебедя, и он решил поучаствовать в мести за себя любимого. И поучаствовал, как умел. Бросился вперед с воплем. Толкнул одного из своих защитников, то ли случайно, то ли чтобы не мешал совершать забег. Тот в свою очередь налетел на другого защитника и в результате Максим получил его башкой по многострадальному носу.

И сразу стало веселее. Рыжее недоразумение заорало о разбитой голове, таращась при этом на Максима с таким ужасом, что он даже ощупал пострадавший нос, ничего кроме собственной крови там не обнаружив. Птица, наконец, заткнулся. Мстители на удивление дружно отступили на шаг, переглянулись, и белобрысый парень сложил ладони ковшиком, над которыми начал закручиваться маленький вихрь.

— Маги, — сказал Максим, размышляя, что делать теперь и как его вообще угораздило? Попугать их мечом? Понять бы еще, что они собираются сделать. Город разрушать ведь нельзя, а таким несерьезным вихрем никого не убедишь.

Ребята нестройно, но угрожающе подтвердили и злорадно пообещали отомстить за все. За что именно, Максим спросить не успел. Раздался громкий щелчок. Мелкий дождик сменился обжигающе холодным ливнем, хорошенько вымочил присутствующих и опять стал унылым и несерьезным. Оставив мстителей ошарашено обтекать, а Максима с интересом пялиться на небо.

— Что за кретинство тут происходит? — тоном, не предвещающим ничего хорошего, спросили за спиной Максима.

Мстители поскучнели и стали переглядываться.

Максим обернулся и увидел такого же, как Атьян любителя нелепой иномирской одежды. Камуфляжные штаны у него чудненьким образом сочетались с местными ботинками на липучках и черной ветровкой. Вместо левого нагрудного кармана на куртке красовался вышитый оскаленный череп в красной бандане и с огоньками в глазницах. Второй карман был на месте. Только он почему-то был джинсовым и обтрепанным.

— Ты… — робко попыталось высказаться рыжее недоразумение.

— Я вас недоучек сейчас заморожу и в таком виде отправлю родственникам, — угрожающе сказал любитель камуфляжных штанов. — Какого вы орете под моим окном и ломаете носы прохожим?

— Марен, каким твоим окном? — неподдельно удивился Птица и оглянулся на серое здание за спиной.

— Я тут собирался комнату снять, — широко улыбнулся Марен. — Отсюда ближе к моему ведущему практики. Хотя вам не понять. Привыкли под мамкиными юбками прятаться.

Прозвучало настолько презрительно, что Максим позавидовал, он так говорить не умел. А веселая компашка почему-то не обиделась. Или не рискнула свою обиду продемонстрировать.

— Это наше дело, — все никак не могла уняться рыжая мелочь.

— Твое дело отмывать лабораторию сестры до блеска. Ни на что большее ты не годишься. Потому что слишком высокого о себе мнения без каких-либо на то оснований, — отрезал Марен. — Так что удовлетворите мое любопытство. С каких пор такие недоумки, как вы, рискуют портить физиономии ученикам воинских школ? Неужели не дошло, что если его разозлите по настоящему, он вам ноги переломает?

— Какой еще школы? — вытаращилось рыжее недоразумение.

— Без понятия. Но метка на границе у него уже есть, значит, успел забраться довольно высоко.