Боец невидимого фронта
Шрифт:
— Курсант Глущенко, назовите главное условие; которое необходимо соблюдать при соблазнении женщины.
— Ну… Наверное, быть щедрым, водить в рестораны, дарить цветы?..
— Нет, это средства. Надо быть к ней безразличным. В противном случае вы никогда не сможете контролировать свое и ее поведение. Я ставлю вам «неуд»…
Актёрское мастерство вела тоже женщина. Ну или почти женщина, потому что лет восьмидесяти жуткая мымра.
— Будьте так любезны, изобразить мне… обезьяну.
— Это, простите, не обезьяна, это нонсенс. Это пьяный сантехник на приеме в Виндзорском
И выражайте то, о чем она думает, доступными ей средствами.
— Но зачем нам быть похожими на обезьян?
— Затем, милейший, что чем лучше вы научитесь изображать не похожих на человека обезьян, тем легче сможете изобразить человека.
Покажите еще раз. Покажите… проснувшегося после зимней спячки хорька…
…Беременную слониху, увидевшую приближающегося к ней охотника…
…Вошь, которую зацепил гребешок…
…Гладильную доску, на которую поставили горячий утюг…
Скоро курсанты могли изобразить что угодно, хоть даже случайную занозу в заднице римского папы.
— Вы очень хорошие ученики. Вы даже лучше, чем студенты актерского факультета, где я преподавала с сорок седьмого по восемьдесят шестой год…
Еще бы! Если бы тем студентам за неуды влепляли наряды вне очереди, заставляя драить полы зубными щетками и чистить по тонне картошки в один заход, они бы тоже, все как один, стали Качаловыми.
«Мымре» вторили преподаватели грима.
— Вот эта помада вам не идет. И пудру вы выбрали не лучшую. Настоящая женщина никогда бы не выбрала такую помаду и такую пудру. И маникюр… Разве это маникюр — это краска, намазанная на ногти!
И курсанты, сидя за поставленными в ряд гримерными столиками, старательно подводили глаза, выпрашивая друг у друга синий карандаш, и примеряли набитые тряпками бюстгальтеры.
— Застегни, пожалуйста…
Но даже когда помада и маникюр стали ложиться как надо, преподаватели все равно были недовольны.
— Поймите, одной помады и одного маникюра для того, чтобы стать женщиной, мало. Надо почувствовать себя женщиной! Надо хотеть нравиться мужчинам. Надо кокетничать…
И курсанты приучались ощущать себя женщинами.
Как до того беременными слонихами.
— Ой, у меня стрелка на колготках! Какой ужас!..
— Теперь вы моряки. Расставьте ноги шире, перенесите вес на правую ногу, на левую, и так вразвалочку, вразвалочку…
— Теперь надевайте вот это.
И им выдавали малиновые, с отливом, пиджаки, которые сидели, как кавалерийские седла на дойных коровах, и выводили на плац, где стоял новенький «шестисотый» «Мерседес».
— Это «Мерседес» шестисотой модели, — объясняли им. — По-простому — «мере». Или «телега». Короче, такая крутая тачка, широкая, совсем черная, с десятикиловаттной стереомузыкой, кондишеном и типа всякими наворотами, чтобы было удобно ездить на стрелки и оттягиваться с телухой.
Курсанты ошарашенно смотрели на инструктора.
— К «мерсу» положены аксессуары — ну там голда или цепак на полкило, мобила «Моторола», децел на сто строк и ствол двенадцатого калибра. А если без «ствола» и «мерса», то, значит, ты голимый лох и твое место у параши. Понятно? Сегодня без знания этого сленга вас не пустят ни в одно приличное общество.
— А кто тогда мы? — показали курсанты на малиновые пиджаки.
— Вы, в натуре, братаны, корефаны или брателло, короче, такие крутые пацаны, у которых все путем, потому что они ездят на «шестисотых» тачках, в прикиде от Версаче, имеют телку и навороченную хату, ведут себя по понятиям и разведут любого на одних мизинцах. А теперь — пройдитесь. Курсанты пошли малиново-золотистым строем, дружно отблескивая голдами и отбивая дробь об асфальт плаца лакированными туфлями.
— Нет, нет. «Новые русские» ходят не так. «Новые русские» ходят от живота. Вот так, выбрасывая ногу чуть с вывертом. А главное, лицо, не такое у них лицо, совсем другое у них лицо.
И не надо хлопать дверцами машины. Они не хлопают дверцами машины, потому что не открывают их. Им — открывают.
Повторите еще раз.
И еще раз.
И еще…
Трудно это — стать другим человеком. Стать тем, кем никогда не был.
— Священники так не говорят.
— Грузины так не пьют…
— Ненцы так не едят…
— Работяги сморкаются по-другому…
— Дирижеры так не садятся, они отбрасывают фалды фрака…
И снова прикладная психология.
— Чтобы войти человеку в доверие, надо…
И предмет «Карманные кражи».
— Резать карманы лучше половинкой бритвенного лезвия… Подойдите к манекену и попробуйте вырезать левый внутренний карман.
Нет, не так. Вы держите лезвие слишком прямо и зло дерете ткань. Измените угол…
Еще…
Еще…
— Это станина, это суппорт, это «бабка», — объяснял инструктор устройство токарного станка. — Встаете здесь, берете деталь, вставляете сюда, зажимаете резец…
Повторите.
— Разве мы будем токарями?
— И еще фрезеровщиками, сварщиками, наладчиками… Вы должны иметь представление о профессиях, которые будете использовать в своих легендах. Вы должны быть убедительными. Включайте станок…
— Покажите, как вы будете уходить от слежки. Нет/Это слишком явно. Вы не должны показывать, что обнаружили наблюдение. Подумайте, как аргументировать изменение своего поведения…
— Взрывчатку можно изготовить из следующих купленных в аптеке без рецепта веществ, смешанных в пропорции…
— Нож должен лежать справа, вилка слева, тарелка посередине. Перекладывать приборы без необходимости не следует.
Равно как чавкать за столом!.. Наряд вне очереди!
И облизывать пальцы, когда рядом лежат салфетки… Два наряда вне очереди!
И уж тем более ковыряться вилкой в зубах… Три наряда..
На практические занятия курсантов вывозили в город. Машина притормаживала возле остановок, старшина коротко инструктировал личный состав: