Боец с планеты Земля
Шрифт:
— Бутылку «Ларнийского»! Самого лучшего! — щёлкнул я пальцами.
Десять секунд, и заказанное было уже на столе. Ещё через десять подавальщик разлил пурпурный напиток в бокалы и, услужливо смахнув пыль, удалился.
— Меня зовут Дир, — поднял я бокал с дорогим вином (очень дорогим — 20 рехинов бутылка).
— Дупень… эээ… командор Дупень, — кивнул в ответ «хоббит».
— Инопланетник что ли?
— Я из Торговой Лиги.
— Ну, тогда за высокие прибыли!
— Не возражаю.
Мы
— Эх! Хорошо! — удовлетворённо крякнув, я поставил бокал на стол и указал глазами наверх. — У вас там, небось, такого не делают, а?
— Не делают, — грустно вздохнул собеседник. — Вино с таким цветом есть только у вас.
Я громко расхохотался:
— Понимаю. У вас если и делают, то голубое для голубых.
— Голубое? Для голубых? — удивился торговец.
— Шучу, — махнул я рукой и мысленно выругался.
Кодовую фразу этот придурок пропустил мимо ушей.
— А, кстати, что-то я вас тут раньше не видел. Раньше, как помню, в этот шалман из ваших кто-то другой ходил.
— Вы правы, — погрустнел «хоббит». — Сюда частенько захаживал командор Жулень. К несчастью, его с нами больше нет.
— Уволили, что ли?
— Если бы, — покачал головой торговец. — Месяц назад он отбыл по делам в метрополию, но его корабль захватили какие-то террористы и всех, кто был на борту, убили. Бандитов потом уничтожили, но Жуленя, — развёл он руками, — это, увы, не спасло.
— Сочувствую, — кивнул я после недолгой паузы.
Мне было действительно жаль. Все контакты на Флоре, о которых упоминал лейтенант Ханес, оказались провалены. Этот являлся последним и тоже не подтвердился. Других возможностей связаться с имперской разведкой я не имел…
** *
Слава богу, при высадке на планету на мне был не просто шлем, а шлем, интегрированный в бронежилет, с плечевой поддержкой. Иначе от того дурацкого удара о дерево никакая иммунность не помогла бы, разбил бы башку или шею сломал как пить дать. А так — отделался лёгким испугом. Точнее, контузией. Но сознание всё-таки потерял. А когда очнулся, понял, что снова попал не по-детски.
Я ощущал себя абсолютно голым, лежащим на чём-то холодном, намертво прикрученным к ложу крепкими путами. Пошевелиться могу, дёрнуться — нет. И голову хрен повернёшь. Перед глазами лишь потолок с длинными, как от высоких простенков, тенями.
Где-то поблизости разговаривали на языке, которому меня обучали на штрафном корабле, с помощью гипносна…
— Значит, говоришь, все тесты верны?
— Да, милорд. Генетика подтверждается. Барьерное сходство по двадцати двум параметрам из двадцати пяти. Скрут на него почти не подействовал.
— Хм… Даже не знаю, хорошо это или плохо. Вот то ли дело раньше. Отдал бы на потеху шершавым, ни перед князем не надо отчитываться, ни перед Советом…
— Так точно, милорд. Без закрепления и без вмешательства.
— А вот это уже интересно. С этим уже можно играться. Получится неплохой поводок, как думаешь?
— Вы правы, милорд. Поводок может стать идеальным. Но только, если он это сам прочувствует. Без личного опыта полное трансформатирование неэффективно.
— Ты ошибаешься, Растус. Угроза, как правило, страшнее реального действия.
Голоса замолчали. Секунд через двадцать в поле моего зрения появилась чья-то взъерошенная голова.
— О! Очухался вроде… Эй, ты! Говорить можешь?
Меня ткнули в бок чем-то острым.
— Не понимаю, — прохрипел я, морщась от боли.
— Милорд! Он по-нашему не балакает.
— Логично, — послышалось издали. — Вколи ему филостанс, это улучшит динамику.
— Обучение традиционное?
— Да.
— Ясно, милорд. Сделаем.
Меня снова кольнули, только уже не в бок, а в плечо, и не так больно, как в первый раз.
Через минуту я погрузился в сон…
** *
Доски скрипели, колёса погромыхивали на ухабах, телега неспешно катилась по едва угадывающейся дороге. Тянущие возок копытные внешне напоминали земных лошадей, только бесхвостых, с короткими, сплюснутыми, как у бульдогов, мордами. Справа и слева, в высокой траве мелькали такие же, с всадниками на спинах. Не ахти какая охрана, но больше и не требовалось. Пленники сто пудов не сбегут, а от зверья, чтобы отпугнуть, хватит.
Я и ещё двое таких же несчастных полулежали в телеге, привалившись к дощатым бортам. Руки и ноги у нас были связаны. Кляпы отсутствовали, но говорить запрещалось. Наказание простое, но действенное — хлёсткий удар кнута «куда попадёт».
Местному наречию меня обучили по новой, всего за неделю. Прошлое знание, естественно, помогло, однако пробелов в нём оказалось достаточно, а произношение хромало на обе конечности. Зато теперь, если не знать предысторию, по разговору вполне мог сойти за аборигена.
Вообще, этот мир… ну, по крайней мере, то, что мне пока удалось увидеть… выглядел достаточно странно. Какое-то недокрученное средневековье, ей-богу. Или, наоборот, перекрученное.
С одной стороны, почти нетронутая природа, грубая домотканая одежда, мечи, копья, луки и арбалеты, пашущие на «лошадиной тяге» крестьяне, их сюзерен в похожем на замок поместье, слуги, дружина, охотничьи и лесные угодья, виселица на заднем дворе, регулярные порки проштрафившихся…
С другой стороны, канализация почти в каждом доме, холодное и горячее водоснабжение, неизвестные мне источники электроэнергии, переговорные устройства, нифига не «народная» медицина, всеобщая грамотность…